Бумажный лебедь

С тех пор каждый вечер Скай ждала нового друга в гости. Она отказывалась засыпать, пока он не забирался в окно. «Бан» вскоре превратился в «Тебана». А «Тебан», наконец, – в «Эстебана».

Вначале он приходил только ради МамаЛу, теперь уже – ради Скай. С годами их дружба крепла. Эстебан научил девочку мастерить воздушных змеев из газет и рукояток от метел, а она давала ему послушать компакт-диски, которые отец привозил из Штатов. Когда они слушали «Drops of Jupiter»[11], солнце играло у девочки в волосах, и Эстебан подумал, что планета Юпитер, должно быть, состоит из бледного золота. Иногда он представлял, что в кулоне на шее у Скай таятся целые галактики.

Глядя на Седжвиков, Эстебан задумывался, как бы ему самому жилось с отцом. Он надеялся, что МамаЛу не выйдет замуж за Виктора Мадеру, который пробирался к ним в дом на цыпочках, думая, что мальчик уже уснул. В такие ночи МамаЛу ставила посреди комнаты самодельную ширму из плотной ткани. Эстебан ничего не мог разглядеть, зато слышал прекрасно – и ненавидел всем сердцем голодные, похотливые звуки, которые издавал Виктор. О его визитах становилось известно заранее: в такие дни МамаЛу совсем не пела.

Однажды ночью она поругалась с Виктором и выгнала его вон. На следующий вечер он появился на пороге с белыми лилиями в глиняном горшке.

– Выходи за меня, Луиза, – произнес он.

Виктор упорно называл ее Марией Луизой, потому что не любил думать о ней как о матери Эстебана – другого мужчины, к которому она прикасалась.

МамаЛу попыталась молча захлопнуть дверь.

– Значит, так ты меня встречаешь? – Подставив ногу, Виктор удержал дверь открытой. – Забыла, кто вытащил тебя из клоповника, кто нашел тебе работу и новый дом?

– Это было давно, и я выплатила долг сполна. Теперь – все. Больше знать тебя не хочу.

Отшвырнув цветы, мужчина распахнул дверь. МамаЛу попятилась.

– Я для тебя недостаточно хорош? – осклабился он. – А твой сынуля знает, что родной отец его бросил?

МамаЛу охнула.

– Думала, я не в курсе? Фернандо мне все рассказал! Папаша Эстебана не утонул – он удрал, когда ты уже фату примеряла! Я – твой шанс вернуть себе доброе имя. Скажи спасибо, что дам мальчишке свою фамилию.

– Сдалась она ему, да и мне тоже! Лучше жить без доброго имени, чем с фамилией гада, который торгует чужими жизнями!

– Я – телохранитель! Я защищаю людей!

– И где же ты был, когда убили Адриану Седжвик? Ты должен был ее защищать! Странно, что тебя куда-то вызвали в самый нужный момент. Готова поспорить, ты просто…

– Заткнись! – Он схватил МамаЛу за шею и начал трясти, пока она не захрипела.

Эстебан вскочил с кровати и бросился на Виктора.

– Пусти ее! – Мальчик двинул головой в живот противнику и сбил ему дыхание.

Мужчина был гораздо сильнее. Он выпустил МамаЛу, поднял брыкающегося Эстебана за ворот и швырнул на пол.

– Вы еще пожалеете! – Голос Виктора прозвучал безжалостно и твердо.

– Пошел вон! – рявкнула МамаЛу. – Убирайся, а не то позову сеньора Седжвика!

Виктор плюнул ей под ноги и ушел. МамаЛу проводила его гордым взглядом, а потом бросилась к Эстебану.

– Как ты, cariño?[12]

Эстебан сглотнул.

– Это правда? Папа не умер? Он просто… бросил нас? Наверное, ему не нужен был сын?

– Ты не виноват, Эстебан. Это все я – молодая и глупая. Думала, он меня любит.

Сколько Эстебан себя помнил, МамаЛу была настоящим бойцом. Сильная, гордая женщина, она ни разу не заплакала. А теперь крупные, горькие слезы задрожали на ее ресницах. Она держалась, сколько могла, но, когда моргнула, на щеках остались две блестящие дорожки.

МамаЛу зарыдала – непривычные, сдавленные всхлипы ранили Эстебана в самое сердце. Он не смог ее защитить и не знал, как утешить. Поэтому сделал то единственное, что успокаивало его самого, – обнял ее и запел.

Ай-яй-яй-яй,
Не плачь – подпевай.

Глава 13

С тех пор Эстебана стали преследовать неприятности. Однажды он допоздна задержался в деревне, глядя, как на экране хорошие парни сражаются с плохими. Он был совсем как Блондинчик – умелый стрелок из фильма «Хороший, плохой, злой», – разве что не грезил о деньгах. Эстебан решил стать крутым, чтобы защищать МамаЛу. Правда, возникла загвоздка. Когда он пришел домой, защита понадобилась ему самому.

– Эстебандидо!

МамаЛу называла его так, только сильно разозлившись. А когда она злилась – доставала метлу.

Почувствовав, как по спине хлестнули жесткие прутья, Эстебан рванул со всех ног. МамаЛу удалилась в дом, однако метлу оставила у двери. Немного выждав, Эстебан снова появился на пороге.

– МамаЛу, это я. – Он нерешительно топтался у двери. – Твой Эстебандидо.

Мать открыла дверь и строго поглядела на сына, а когда он сник под гневным взором, отправилась спать. Она всегда оставляла ему на столе тарелку с tostadas[13] и стакан орчаты[14]. Эстебан ел в кромешной тьме и улыбался, мечтая, как в один прекрасный день надерет Виктору зад.