Бумажный тигр (I. Материя)

Лэйд не вслушивался в его бормотание. Он знал латынь только в пределах того лексикона, который испокон веков используется в бакалейном деле для заполнения бирок, кроме того, никогда не считал себя сведущим в оккультных науках. Что-то про материю, про свет, про линии силы…

Воздух вокруг Ледбитера наполнялся лёгким свечением. Запах амбры пропал, сменившись тонким ароматом сосновой смолы, но даже сквозь него отчётливо ощущалась вонь разлагающихся водорослей, распространяемая Бредбедлом. Что-то едва слышно затрещало по углам гостиной или захрустело или…

— Corpus meum vas virtutis est. Mens mea est universitas. Voluntas mea lux perniciosa est…

У Лэйда заныли корни зубов. То, что произносил Ледбитер, не было тарабарщиной. Он в самом деле сплетал какое-то подобие заклинания, чертя перед собой в воздухе какие-то узоры двумя пальцами. Он нервничал, он был напуган, но многолетняя практика и самодисциплина брали верх — голос его почти не осекался, лишь иногда хрипел, верно, в глотке у него было совсем сухо…

Ты мерзавец, Ледбитер, подумал Лэйд, ощущая, как воздух в гостиной наполняется свечением, делаясь как будто бы сухим и кристально-чистым. Ты мерзавец, которому я никогда не подал бы руки, но если ты сможешь испепелить это чудище, клянусь, я даже не вздую тебя, как планировал, даже потреплю по плечу, я…

— Quadraginta exemplaria! Oculi frigidi mortui! Hyenas ab igne!

Голос Ледбитера ломался и звенел, точно слова, которые он произносил, обладали столь исполинской силой, что сокрушали изнутри его тело. Глаза его широко распахнулись, сделавшись даже не синими — ослепительно белыми. Лэйд мысленно чертыхнулся, ощущая противоречивые сигналы испуганного тела. Он не впервые наблюдал оккультиста в деле, но впервые находился так близко, а может, это Ледбитер впервые использовал всю отпущенную Им мощь без ограничений, сознавая, что ему понадобится всё до капли…

Крест на его груди сперва переливался различными цветами, потом приобрёл странный цвет, для которого Лэйд не смог бы подыскать подходящего названия, но который был похож на тот оттенок, что принимает до блеска начищенная золота монета, если подставить её под пунцовый луч зарождающейся утренней зари.

— Genius caeli, perde!

Ледбитер взял крест двумя руками, тяжело, будто тот стал весить триста фунтов, и выставил перед собой. Полыхающий золотым багрянцем, он уже не выглядел аляповато украшенной бижутерией, даже глядеть на него было больно. Бредбедл застыл, уставившись на него всеми своими глазницами и свечение, отражённое в десятках равнодушных стеклянных глаз, разлилось по всей гостиной.

Лэйд ощутил запах горящей тины, исходящий от него. Едкий, похожий на запах горящей компостной кучи и тряпья, сейчас он показался ему изысканным, как запах самого дорогого сыра или столетнего коньяка. Если невидимый огонь, подчиняющийся воле Ледбитера, сейчас окутает ублюдка целиком, есть шанс спастись. Он почти представил, как белеют, проваливаясь внутрь себя и тая, броневые пластины. Как с мелодичным звоном лопаются глазки, обращаясь чёрными выгоревшими язвами. Как с грохотом и звоном ссыпаются на пол сложно устроенные сегменты суставчатых ног…

— Это всё, мистер Ледбитер?

Ледбитер застонал. Он продолжал что-то бормотать, но Лэйд перестал разбирать, что — латынь, суахили и маорийский слились в одну сплошную какофонию, барабанящую по ушам. Должно быть, он был близок к пределу. Крест ходил ходуном в его руках, изливая на Бредбедла потоки невозможных цветов, каждый из которых рождал у Лэйда особенный сорт головной боли.

— Redireinabyssumrewerawhakataraauhasirayanguitakuua…

Бредбедл поднял свою лапу и коснулся раскалённого креста, который Ледбитер держал в руках, изнемогая от чудовищных усилий. Тот побелел на несколько секунд, сменив один за другим несколько немыслимых цветов — и лопнул с оглушительным грохотом, точно пятифунтовая граната системы Кетчума.

Ледбитер завизжал, отчаянно и страшно. Точно все существа, населяющие невидимые миры, которых он привык заклинать и чьими энергиями распоряжался, одновременно явились, чтобы ухватить от него по крохе плоти. И у каждого были очень острые зубы.

Теперь уже не крест, а само тело Ледбитера испускало вспышки света, такого безумного спектра, что Лэйд ощутил резь в глазах.

Опасный лоснящийся перванш.

Пульсирующая ядовитая фуксия.

Проклятый древний шартрез.

Но менялся не только свет. Лэйд с ужасом заметил, что в каждой вспышке тело Ледбитера, замершее в прежней позе, с выставленными вперёд пустыми руками, меняется. Меняется чудовищно и непредсказуемо, подчиняясь каскаду безумных, бессмысленных и губительных трансформаций.

Он видел Ледбитера, чьё тело состоит из оплывающего розового воска.

Ледбитера из чёрного ноздреватого камня.

Ледбитера, состоящего из десятков переплетающихся живых змей.

Ледбитера…

Лэйд ожидал взрыва, смертоносного воспламенения, грохота. Ожидал, что воздух в комнате превратиться в мелкую стеклянную крошку или законы пространственной геометрии распадутся, вывернув все тела наизнанку, или…