Бумажный Тигр (III. Власть)

— Розенберг умён, — Лейтон склонил голову, отчего в буфетной раздался негромкий треск, наверно, хрящи его хребта ещё не срослись друг с другом должным образом, — Он всегда был умён, мерзавец. Не так, как старик, но тоже дьявольски догадлив. Он сообразил. Но знаете, я догадался ещё раньше. Он работает с цифрами, а я работаю с людьми. Я сразу понял. Едва только увидел, как старина Кольридж превращается в чертового кальмара. А мог бы догадаться ещё раньше. Когда никчёмная дура рассталась с собственным лицом. Когда выпивоха, которого я держал на работе из лучших побуждений, влил себе в глотку кислоту…

Лэйд не отступил, когда Лейтон шагнул в его сторону. Остался на месте, вперив в него взгляд. На людей этот взгляд действовал почти всегда должным образом, но мистер Лейтон уже был не вполне человеком. И это становилось отчётливо заметно с каждой минутой. Он всё сильнее припадал на передние руки, выворачивающиеся под странным углом. Голова всё сильнее клонилась к земле. Костюм трещал по всем швам, покрываясь буграми и скрывая многочисленные трансформации тела.

Лэйд заставил себя не замечать этих преображений. Вернуть мысль в рабочий контур, занять делом, заставить её искать ответ.

Женщина, которой отсекло лицо стеклом. Переломавший руки техник. Водитель, разбившийся на служебном локомобиле. Рассеянный клерк, выпивший отраву. Они не были жертвами трагической случайности, как и подозревал Крамби. Демон дотянулся до них. Ещё тогда, прежде чем увлечь набитое людьми здание в адскую бездну. Но…

— Те четверо, которые угодили под расправу первыми. Демон не убил их. Почему?

Лейтон усмехнулся — жутковатое зрелище. Язык у него сделался широким, как лопата, и бледно-розовым, но ещё страшнее было то, что он был покрыт полупрозрачными острыми шипами, тончайшими и загнутыми, точно рыболовные крючки.

— Потому что не мог. Не вошёл в силу. Но сейчас…

— Что? — спросил Лэйд с нехорошим чувством, — Что сейчас?

— Сейчас он в полной силе. Он вступил в свои права, если ты понимаешь, о чём я говорю. В полном объёме. И я — живое тому подтверждение.

* * *

Лейтон зашипел. Росшая пучками шерсть на его мясистом загривке вздыбилась, розовая мякоть обрамлявших пасть губ приподнялась, обнажая острейшие костяные кинжалы. Глаза его набухали в глазницах, делаясь всё больше, но чем сильнее они росли, тем сквернее было ощущать на себе их взгляд — взгляд двух щербатых янтарных лун с вытянутым вертикальным зрачком посерёдке.

— Вам страшно? Вам омерзительно? Противно? Зря. Скоро со всеми нами произойдёт нечто подобное. Может, ещё более жуткое. Кольридж, Синклер, Коу, я, Розенберг… Даже хорошенькая мисс ван Хольц. И поверьте, то, что случилось с нами, не сравнится с тем, что ждёт её саму. О, я бы хотел на это посмотреть…

Лэйд услышал, как где-то за стеллажами всхлипнула мисс ван Хольц. Она слышала их разговор, каждое их слово.

— Она не входит в оперативный совет, — твёрдо произнёс Лэйд, не позволяя вниманию Лейтона переключиться на кого-то другого, — У демона какие-то счёты к окружению Крамби, не так ли? Он уничтожает вас по какой-то причине. Вы что-то сделали, прогневав его, или…

— Ты ни черта не понял, Лэйд Лайвстоун, — Лейтон широко ухмыльнулся, клацнув зубами. Щёк у него больше не было, они превратились в обрывки плоти, едва прикрывавшие пасть и свисающие бахромой, точно выстиранное тряпьё, — Нас всех ждёт одна участь. Нет разницы между начальником и последним из клерков. Между директором и полотёром. Нас всех ждёт одна участь — та, на которую мы обрекли себя сами. Разве что ты и Крамби неподвластны ему, но это лишь временно. Поэтому было вдвойне любезно с твоей стороны прийти ко мне.

Лэйд выставил перед собой ладони.

«…и Лэйда Лайвстоуна».

Крамби. Олдридж. Синклер. Коу. Лейтон. Розенберг. Мисс ван Хольц. Демон. Компания.

У этого воображаемого кубика, который он вертел в своём сознании, было слишком много граней, причём они смыкались друг с другом по непонятным ему правилам. Надо как-то специальным образом надавить на одну из них, чтобы эта чёртова китайская головоломка изменила форму, сделавшись понятной.

— Запонки, — сказал он наугад.

— Что?

— Запонки покойного мистера Олдриджа. Это ведь вы их стащили из коробки, когда вместе с Крамби и прочими отперли сейф? Там был блокнот, фотокарточка, несколько марок и запонки. Они…

Лейтон ухмыльнулся, отчего зубы его заскрежетали.

— Ах, запонки. Да, я взял их. Не потому что подобно Розенбергу испытывал к мёртвому старику какой-то пиетет. Я думал… Чёрт, сейчас-то уже всё равно. Я думал, они из драгоценных камней, но снаружи покрыты медью. Старый ублюдок всегда был хитёр, невероятно хитёр. Он сделал вид, будто отказался от денег, отрекшись от всех нас, но он был не так прост. Наверняка у него остались тайники и запасы на чёрный день. Но…

— Драгоценных камней не было?

— Не было. Дрянная дешёвка, не стоящая и шиллинга. Это были даже не его запонки. Скорее всего, просто памятная вещица, которую он держал у себя.

— Почему вы так решили?