Бумажный Тигр (III. Власть)

Прыжок был мгновенным и страшным. Сухие ноги распрямились беззвучно и с ужасающей силой, придав телу скорость снаряда. Снаряда, который наверняка смял бы все кости в теле Лэйда, угоди он в цель. Однако удар копья в плечо немного нарушил просчитанную траекторию. Тварь врезалась в стену, изрыгая отрывистые душераздирающие вопли. Её когти со скрежетом прошлись по стене, обдирая уцелевшие панели, тщетно пытаясь нащупать Лэйда.

От неё скверно пахло. Хуже, чем от помойной ямы. Лэйд думал, что давно утратил обоняние, но сейчас, ощутив всю силу миазмов, исходящих от этой твари, ощутил мимолётное головокружение. Необычайная вонь.

Тварь не была покрыта ссохшимися чешуйками, как ему сперва показалось. Это была её шкура, зловонная, слезающая с неё клочьями, похожая на пересушенную мешковину. Что-то вроде сухого гниения, машинально определил Лэйд. Такое бывает, когда неопытный подмастерье скорняка растянет на крючьях добрый кусок полукожника[258], но, позабыв про свои обязанности, ударится в детские шалости с прочими мальчишками, забыв смачивать её хромовым раствором. Такая шкура быстро портится, теряя свой вид, превращаясь в зловонную массу, от которой распространяется едкий дух гнили. Из такой не получится уже ни сапог, ни конской сбруи…

Тварь была не только быстра, она ещё и быстро ориентировалась в пространстве. У неё ушла четверть секунды на то, чтобы осознать промах, и ещё половина чтобы подготовиться к новому. Её задние ноги, длинные, как у кенгуру, сжались с треском пересохших сухожилий, взводя тело для нового прыжка, в этот раз, без сомнения, сокрушительного. Пасть распахнулась, распираемая бесчестным множеством зубов-осколков.

Пергамент, подумал Лэйд. Она покрыта слоем пергамента, который медленно скручивается и ссыхается, отваливаясь от тела. Вот откуда этот жуткий запах, вот откуда шелест, издаваемый ею при движении…

Лэйд не дал ей второго шанса. Вместо того, чтоб отскочить в сторону, пытаясь спастись от смертоносного прыжка, он рванулся навстречу, вкладывая в этот короткий рывок всю силу корпуса и ног. Он не стал заносить оружие для удара. Твари, населяющие этот мир, часто обладали отменной реакцией, потратив мгновенье на замах, он рисковал обрушить удар в пустоту.

Вместо этого он рубанул от кисти, ударом, который мастера фехтования старой школы называют «mandoble», и который неизменно популярен среди любителей поножовщины в старом добром Скрэпси, слыхом не слыхивавших про испанскую дестрезу[259]. Хороший удар. Даже нанесённый без излишней силы, он пронзил изготовившуюся к прыжку тварь в нижнюю часть живота, почти беззвучно погрузившись в её складчатый, покрытый слоями гнилого пергамента, живот.

В чём состояли грехи этого человека, прежде чем демон вылепил из него подобное существо? Может, он был медлителен на своём рабочем месте, даром теряя время, оплаченное ему работодателем? Или чрезмерно расходовал бумагу для переписки? Кляузничал? Не уделял внимания инструкциям? Был неряшлив?..

Тварь заверещала, вцепившись в Лэйда острыми когтями, в которых уже не угадывались человеческие пальцы. Её лицо исказилось от боли. Её лицо… Лэйд резко рванул за рукоять резака для бумаги, торчащую из её живота, пытаясь высвободить своё оружие. У этой твари не было лица. Её череп с глазами-провалами был покрыт коростой, напоминавшей чешую, но не человеческой кожей. Однако…

Однако она не рассталась со своим лицом. Оно болталось на её груди, точно спущенная карнавальная маска — высохший лоскут, покоробившийся по краю и подвязанный бечёвками. Наверно, в этой твари оставалось что-то от человека. Когда лицо отслоилось от неё, точно старый мозоль, она не выкинуло его, а заботливо хранила на груди, быть может, разглядывая — в те минуты, когда не скрежетало, восседая на куче останков, дробя своими зубами чью-то кость, чтобы добраться до костного мозга…

Выдернуть резак Лэйд не успел — зубы клацнули возле его лица, едва не отхватив нос и левую щёку в придачу. Чертовски неудачная затея. Сохраняя дистанцию, он сохранял шанс на спасение, но теперь, оказавшись в жёстком обоюдном клинче, серьёзно уменьшил вероятность благоприятного исхода.

Но если…

Прекратив бороться за оружие, Лэйд резко выпустил рукоять и вцепился в своего противника обеими руками. Кожа на том затрещала, едва не отделившись от костей, тварь взвыла. Видно, сохранила достаточно количество не успевших отмереть при сухой гангрене нервных окончаний, чтобы ощущать боль. Или, по крайней мере, помнить, что это такое с тех времён, когда она была человеком.

Лэйд не стал переводить борьбу в партер. Даже имея преимущество в весе, он понимал, что исход её будет не в его пользу. Его сил хватало лишь для того, чтоб удерживать подальше от своего лица лязгающую пасть, но даже этот запас был не безграничен. Застонав от напряжения, Лэйд резко развернулся и швырнул верещащую тварь в оконный проём, затянутый сшитыми гардинами. Треск ткани смешался с треском рамы, а может, этот треск издавало тело, проломившее своим весом стекло.