Бумажный Тигр (III. Власть)

— Могли бы не терять даром времени и прочитать «Скорбь Сатаны[137]», — хмыкнул Лэйд, — Дурацкая книжонка из числа тех, что попадаются мне случайно в лавке, но весьма верно отображает суть вещей, при этом не пытаясь проломить вам голову своими мистическими абстракциями и неуклюжим германским философствованием, как старина Гёте. Я знал одного парня из Редруфа, который был слепым от рождения. Родился с пустыми глазницами. Больше всего в жизни мечтая увидеть свет, он обратился к кроссарианству. Должно быть, он не был способен к обучению, потому что ни одна официальная ложа не приняла его — даже зловещий культ Карнифакса, который охотно привечает аколитов, используя их потом как корм для всякого рода тварей, любимчиков Кровоточащего Лорда. Но он не оставил попыток. Обладая жалкими крупицами знаний, вооружённый нелепыми ритуалами и сакральными амулетами, приобретёнными, должно быть, в ближайшей сувенирной лавке, он дерзнул взять дело в свои руки. И взял. Где-то на задворках Нового Бангора он заключил договор с демоном, имени которого я не знаю и не хочу знать. И принёс надлежащий обет по всей форме.

— Он попросил себе зрение?

— Он попросил глаза. И демон был столь щедр, что подарил ему свои собственные.

— Чёрт!

— Он не погиб во время ритуала, что случается со многими посвящёнными, не сошёл с ума, не истаял пеплом. Более того, когда всё кончилось, он завопил от радости, воочию увидев окружающий мир. У него появились глаза. И это были не какие-нибудь глаза демона, а вполне обычные человеческие глаза. Кажется, голубые. Представляете?

— Невероятно, — с чувством произнёс Крамби, — Немыслимо.

— Но было у его глаз и неприятное свойство… — Лэйд кашлянул, — Каждую ночь они выбирались на длинных паучьих лапах из его глазниц и отправлялись на охоту. Им хотелось есть, этим демоническим глазам, а насытить их могла только сладкая кровь и тёплое мясо. Как вы думаете, где они находили себе пропитание?

— Вы… О Господи!

— Да. Они отщипывали крохи от своего хозяина. А тот, хоть и ощущал ужасную боль, боялся им помешать — он слишком хорошо помнил, что такое быть погружённым в вечную тьму. Так они и сосуществовали. Днём глаза демонстрировали ему красоту мира, а по ночам взимали за это плату, отщипывали по кусочку от его тела. С каждым днём несчастный бледнел и слабел. Не потому, что открывал для себя новые краски мира, а потому, что лишался очередной унции плоти. Я видел его тело, когда всё закончилось. Он выглядел так, словно поучаствовал на пирушке среди акул, а весил, должно быть, фунтов шестьдесят[138].

— Как всё… закончилось? — осторожно уточнил Крамби.

Лэйд кивнул.

— Он повесился. Не мог более смотреть на мир глазами чудовища. Так что, как видите, любой договор с демоном таит в себе массу нюансов. И даже самые безрассудные и отчаянные кроссарианцы редко рискуют вверять себя милости тех богов, которым поклоняются. Слишком хорошо знают, что за этим может последовать.

Крамби кивнул сам себе.

— Третья.

— Простите?

— Третья плохая новость, которую вы собирались мне сообщить?

— Ах, это… — Лэйд потёр затылок, — В сущности, эта новость являет собой производную от первых двух. Видите ли, фокус с похищенным домом даже сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Вот как?

— У демонов довольно специфические взаимоотношения с миром материального, — пояснил Лэйд, — Они чертовски сильны, когда выбираются в наш мир, на охоту, экскурсию или кутёж, но далеко не всемогущи. Утащить с собой в океан нематериального даже кусок угля из камина уже представляет для них серьёзную сложность. Для них это ведь в некотором смысле вещь из антимира, пространства, которое чуждо их природе. Их власть в полной мере распространяется лишь на то, что им принадлежит, и это накладывает на их возможности серьёзные ограничения.

— Что это значит? — тут же спросил Крамби.

Лэйду оставалось только вздохнуть.

— Вопрос власти непрост даже на самом низменном уровне человеческих взаимоотношений. Иначе господа со Стрэнд[139] не изводили бы каждый год тонны пишущих перьев. Что уж говорить о демонах? Демон легко может умыкнуть какого-нибудь адепта, который посвятил свою жизнь служению ему — в его представлении этот человек стал его собственностью, причём добровольно. Может унести с собой какой-нибудь гримуар или талмуд, если тот прошёл ритуал и имеет на себе соответствующие знаки. Однажды я собственными глазами видел, как в ничто унеслась половина концертного рояля — какой-то шкодник-мальчишка вырезал на ней перочинным ножиком символ, которого ему знать не полагалось, но где-то случайно увиденный. Но чтобы трёхэтажный дом?.. Такого я и вообразить не мог. Грандиозный, немыслимый масштаб.

Крамби медленно опустился в кресло напротив Лэйда.

— Хотите сказать… Кто-то отдал во власть чертового демона здание моей компании? Но… как?