Бумажный зверинец

Охотники-собиратели древней японской культуры Дзёмон были хищниками на самом верху пищевой цепочки в своей среде обитания; самодостаточные земледельцы периодов Нара и Хэйан начали формировать и преобразовывать экологию Японии в антропоцентричную симбиотическую биоту, и этот процесс не был завершен до интенсивного развития сельского хозяйства и роста населения в эпоху феодального строя. Наконец, промышленники и предприниматели империалистической Японии начали эксплуатировать не только живую биоту, но и мертвую биоту прошлого: стремление к получению надежных источников органического топлива являлось доминантной линией в истории современной Японии, как и всего остального современного мира. Теперь все мы злоупотребляем памятью мертвых.

Если оставить в стороне поверхностную структуру правлений императоров и дат крупнейших сражений, мы обнаружим глубинный ритм приливов и отливов истории. И это не деяния великих мужей, а жизни, прожитые простыми мужчинами и женщинами, которые пытаются переправиться вброд через потоки окружающего их природного мира: его геологии, времен года и экологии, избытка и нехватки всех веществ, необходимых для жизни. Именно такой тип истории очарует любого физика.

Япония была одновременно и универсальной, и уникальной страной. Эван открыл мне связь между мною и людьми, которые тысячелетиями называли себя японцами.

И все же история не являлась всего лишь сочетанием уходящих в глубь веков всеобщих принципов и длительного настоящего. Были особые времена и были особенные места, когда личности вносили свой незаурядный вклад. Эван специализировался на эпохе Хэйан. Он сказал, что тогда Япония впервые стала Японией. Аристократическая элита, состоявшая не более чем из нескольких тысяч человек, преобразовала континентальное влияние в свой уникальный японский эстетический идеал, который резонировал в течение многих веков и определил вплоть до сегодняшнего дня, что на самом деле означает «быть японцем». Уникальнейшая среди всех древних мировых культур, возвышенная культура хэйанской Японии формировалась женщинами наравне с мужчинами. Это был Золотой век: очаровательный и в то же время неправдоподобный и неповторимый. Именно такие неожиданные повороты привели к тому, что Эван полюбил историю.

Вдохновленная им, я записалась на курс японской истории и попросила отца научить меня каллиграфии. Я по-новому взглянула на курсы углубленного изучения японского языка, научилась писать танка, четкие, минималистские японские стихотворения, которые следовали строгим, математически выверенным метрическим требованиям. Наконец, когда первые опыты не разочаровали, я настолько пропиталась счастьем, что почувствовала на мгновение то, что чувствовала Мурасаки Шикибу, когда завершила свою первую танка. Нас разделяли больше тысячи лет по времени и больше десяти тысяч километров в пространстве, но в тот момент мы, несомненно, поняли бы друг друга.

Эван дал мне возможность гордиться тем, что я японка, и я полюбила себя такой, какая я есть. Именно тогда я поняла, что действительно влюблена в него.

* * *

Ли Цзянцзянь, менеджер магазина Sony в Тяньцзине:

Война закончилась много лет назад, и в определенный момент ты понимаешь, что просто надо жить дальше. Вот зачем ворошить сейчас прошлое? Японские инвестиции в Китай создают рабочие места, а вся молодежь Китая в восторге от японской культуры. Мне не нравится, что Япония не желает извиняться, но что мы можем сделать? Если мы будем постоянно думать об этом, то станем злыми и печальными.

Сён Янву, официантка:

Я читала об этом в газетах. Что доктор Вэй не китаец, а американец. Все китайцы знают об Отряде 731, поэтому для нас это не новости.

Не хочу об этом думать. Некоторые глупые молодые люди кричат, как мы должны бойкотировать японские товары, однако они же с нетерпением ждут следующего выпуска манги. Почему я должна их слушать? Это просто расстроит людей, и мы ничего не добьемся.

Имя не указано, исполнительный директор:

Если говорить откровенно, то люди, убитые здесь, в Харбине, были, по существу, крестьянами. Они и гибли в то время по всему Китаю, как сорняки. Во время всех войн происходит что-то плохое, вот и все.

Многие возненавидят меня за то, что я сейчас скажу, но множество людей погибло и в Три года стихийных бедствий во время правления Председателя, и после – во время Культурной революции. Война – печальна, но это лишь одна из печальных страниц китайской истории. Огромная часть китайских бед и лишений попросту не оплакивается. Этот доктор Вэй просто идиот и смутьян. Память невозможно ни съесть, ни выпить, ни износить.

Ни Лян и Фан Руи, студенты:

Ни: Я рад, что доктор Вэй проделал такую работу. Японии никогда еще не делали очную ставку с ее историей. Каждый китаец знает, что эти ужасы действительно происходили, а жители Запада – нет, им попросту все равно. Может, теперь они, узнав правду, надавят на Японию, чтобы она извинилась.