Бумажный зверинец

Фан: Осторожнее, Ни. Когда западники это увидят, то назовут тебя фэньцином, националистом с промытыми мозгами. На Западе очень любят Японию, гораздо больше, чем Китай. Люди Запада не хотят понимать Китай. Может, просто не могут. Нам нечего сказать этим журналистам. Они нам все равно не поверят.

Сунь Мейнг, офисный работник:

Не знаю, кто такой Вэй, – мне, впрочем, все равно.

* * *

Акеми Кирино:

В тот вечер мы с Эваном решили пойти в кино. Билеты на романтическую комедию, которую мы хотели посмотреть, были проданы, поэтому мы выбрали фильм, который шел следующим. Он назывался «Философия ножа». Мы никогда не слышали о нем и просто хотели провести время вместе.

Наши жизни контролируются этими малыми, казалось бы, обычными моментами, которые могут возыметь невероятно масштабный эффект. Такие случайности гораздо чаще возникают в жизни людей, чем в природе, поэтому никоим образом я, физик, не могла прогнозировать, что произойдет дальше.

[Во время рассказа доктора Кирино демонстрируются сцены из фильма Андрея Исканова «Философия ножа».]

Фильм был довольно детальным изображением деятельности Отряда 731, где многие опыты были восстановлены. «Бог создал рай, человек создал ад», – гласила ключевая фраза фильма.

Мы оба не смогли подняться после окончания фильма

– Я не знал, – шептал Эван. – Извини. Я не знал.

Он извинялся не за то, что привел меня на этот фильм. Вместо этого он чувствовал себя виноватым, что не знал о тех ужасах, которые совершались Отрядом 731. Он никогда не сталкивался с этим на своих курсах или в своих исследованиях. Во время войны его дедушка и бабушка были беженцами в Шанхае, поэтому эти ужасы не коснулись его семьи напрямую.

Однако в связи с тем, что они работали на марионеточное правительство в оккупированном японцами Шанхае, его родители после Войны были обвинены в коллаборационизме, и жесткое обращение с ними со стороны правительства Народной республики заставило его семью бежать в США. Итак, Война оказала значительное влияние на жизнь Эвана, как и на жизни всех китайцев, даже если они не видели явных причинно-следственных связей.

Однако Эван считал, что грешно не знать той истории, которая во многом определила его личность.

– Это всего лишь фильм, – сказали ему наши друзья. – Вымысел.

Но в тот момент для Эвана закончилась та история, которую он понимал. То отдаление, на котором он когда-то держался, те масштабные исторические абстракции, которыми он до этого был очарован, потеряли какое-либо значение для него, когда на экране шли одна за другой кровавые сцены.

Он начал искать правду, скрывающуюся за этим фильмом, и вскоре полностью отдал себя этому делу. Он стал одержим деятельностью Отряда 731. Это стало всей его жизнью и его худшим кошмаром. То, что он не подозревал об этих ужасах, одновременно стало для него и укором, и призывом к оружию. Он не мог позволить предать забвению страдания всех жертв. Он не позволил бы палачам избежать наказания.

Именно тогда я объяснила ему возможности, которые открывают частицы Бёма-Кирино.

Эван считал, что путешествие во времени заставит людей задуматься.

Когда Дарфур был всего лишь географическим названием на далеком континенте, можно было не обращать внимания на зверства и смерть. Но что, если к вам придут соседи и расскажут о том, что они видели во время своей поездки в Дарфур? Что, если родственники жертв встанут прямо у вашего дома, чтобы почтить память всех погибших в этих местах? Сможете ли вы не обращать на них внимания?

Эван считал, что нечто аналогичное произойдет после путешествия во времени. Если бы люди могли видеть и слышать свое прошлое, в мире не осталось бы места равнодушным.

* * *

Выдержки из показанного по телевидению заседания Подкомитета по Азии, Тихоокеанскому региону и глобальной окружающей среде Комитета по иностранным делам палаты представителей, 11X конгресса, предоставлено C-SPAN

Показания свидетеля Лиллиан Си Чанг-Вайет:

Господин председатель и члены Подкомитета! Спасибо за предоставление мне возможности дать сегодня свидетельские показания. Хочу также поблагодарить доктора Вэя и доктора Кирино, чьи труды сделали возможным мое выступление перед вами.

Я родилась 5 января 1962 года в Гонконге. Мой отец, Цзяи «Джимми» Чанг, переехал в Гонконг с континентального Китая после Второй мировой войны. Там он стал успешным торговцем мужскими рубашками и женился на моей матери. Ежегодно мы праздновали мое рождение на день раньше. Когда я спросила мать, почему мы так поступаем, она ответила, что это как-то связано с Войной.