Бумеранг

Пятьсот тысяч фунтов! Это же шесть миллионов шведских крон. Нет, я ослышался. Спросил снова. Пятьсот тысяч, совершенно точно. И никаких налогов. Правда, лотерейный билет стоил сто фунтов (тысячу двести крон). Даже десятая часть полного билета для меня дорого, к тому же выигрыш составит каких-нибудь шестьсот тысяч крон… И я отклонил предложение. Фред почему-то твердо вознамерился выступить в роли моей фортуны и вытащил с десяток других, более дешевых лотерейных билетов. Пока я выбирал, в одном углу пивной поднялся страшный шум.

— Скорей, — поторопил меня Фред, — будем участвовать в тираже.

Странно — уже тираж, и прямо в пивной!.. Но я скоро выяснил, что речь идет о совсем другой лотерее, организованной только что. Главным выигрышем был почему-то живой гусь, который сидел в машине организатора лотереи.

Приобретя билет и возвратившись к стойке, я увидел, что Рой включился в бурную дискуссию об Ага-Хане. Я с ходу присоединился, рассказал об удивительных последствиях столкновения восточной и западной культур, провел сравнение с условиями в Австралии, назвал несколько актуальных примеров, но когда я наконец остановился, выяснилось, что они говорили о лошади по Имени Ага-Хан и ничуть не интересовались коренным населением. Тогда я опять присоединился к лотерейщикам. С большим трудом мне удалось заставить их поделиться своими взглядами на аборигенов. Они единодушно утверждали, что аборигены — безнадежный народ, совершенно не могут приспособиться к новой жизни.

Время текло так же быстро, как пиво, я уже давно потерял счет выпитым стаканам. Шум, гам, жара оглушили меня, ноги подкашивались. Я бы упал на пол, но мы стояли вплотную, подпирая друг друга. Я искренне восхищался поразительной жаждой и выдержкой моих новых друзей. Если верить им, они ежедневно по нескольку часов пили пиво с таким прилежанием.

Я уже хотел предложить Рою прогуляться на воздухе, вдруг воцарилась тишина, и все встали навытяжку. В чем дело? Но тут динамик под потолком грянул «Боже, спаси королеву», и я тоже попытался вытянуться во фронт.

Возле пивной стояли, переговариваясь, двое полицейских. «Что-то будет?» — спросил я себя, когда Рой, покачиваясь, прошел к своей машине и открыл дверцу. Ничего: полицейские радушно пожелали нам спокойной ночи и продолжали свою беседу.

— Добрые полицейские, — сказал я, когда мы отъехали.

— А что, я ведь держусь на ногах.

— Кое-как. Но в Швеции, если бы ты после нескольких часов в пивной вот так проковылял к своей машине на глазах у полицейских, не миновать бы тебе участка. Взяли бы анализ крови.

— Анализ крови? — удивился Рой. — У нас понюхают тебя — и все. Анализ крови — это посягательство на человеческое достоинство. Австралия свободная страна.

Он ловко вел машину по тесным улочкам среди множества гуляк, которые покидали пивные. Не успел я оглянуться, как уже был дома.

— Привет! — весело попрощался Рой и исчез.

Приключения на устричном берегу

 динственный австралийский штат, не знающий проблемы аборигенов, — Тасмания.

Причина такой удачи очень проста: на острове не осталось коренных жителей, последние, кто выжили после жестокой, даже по австралийским меркам, войны, умерли в семидесятых годах прошлого столетия[15]. Поэтому мне незачем было посещать Тасманию. Да если бы я и захотел побывать там, из этого ничего бы не вышло: все места на единственный паром, который осуществляет сообщение между островом и материком, были заказаны за полгода вперед отпускниками из Сиднея и Мельбурна. Но в штате Виктория еще оставалось около тысячи человек цветного населения, и, приступая к своему долгому путешествию вокруг всей страны, я решил сделать там остановку.

Моя роскошная карта показывала два шоссе между Сиднеем и столицей Виктории Мельбурном. Оба были обозначены линиями одинаковой толщины; одна, пересекающая горы, называлась Хьюм-хайвей (у всех главных дорог Австралии есть свои наименования, и надо быть внимательным, чтобы не спутать их с реками), другая, протянувшаяся вдоль тихоокеанского побережья, — Принсиз-хайвей. По пути из Аделаиды в Канберру мы уже видели большую часть Хьюм-хайвей, поэтому предпочли теперь для разнообразия ехать по Принсиз-хайвей, тем более что второй путь был лишь немногим длиннее (1088 километров, по Хьюм-хайвей — 888 километров) и славился своей красотой.

На всякий случай перед отъездом мы наведались в автоклуб в Сиднее. Нас заверили, что шоссе превосходное, даже с фургоном на буксире мы шутя одолеем это расстояние за три дня. Единственная трудность — частые летом лесные пожары в этом районе. В крайнем случае мы можем просто вернуться в Сидней и поехать другим путем, бодро объяснил служащий автоклуба. Что верно, то верно… Конечно, не совсем приятно повторять путь сначала, как в детском лото. Но к чему заранее тревожиться? И мы весело двинулись в дорогу, провожаемые друзьями из многочисленной и радушной шведской колонии в Сиднее.