Бумеранг из детства

Что мне делать? Я понимаю, что нельзя огорчать взрослых, а то они будут сердиться и кричать. Конечно, я не хочу, чтобы от меня плохо пахло, я очень постараюсь ходить опрятной девочкой в чистых штанишках. Но вдруг эта бабушка меня когда-нибудь съест? Мама сама читала сказку, что непослушных детей уводят в лес и оставляют там, чтобы их съела Баба-Яга. Не хочу, чтобы меня увезли в лес и там оставили. Я совсем не хотела огорчать тебя, мамочка, и тебя, папа, тоже! Но почему, почему вы разрешили этой Бабе-Яге приехать к нам из леса? Зачем? Она живет теперь у нас дома и хочет меня здесь съесть, потому что я самая маленькая и сладкая – так говорят все взрослые: маленькие всегда такие сладенькие! Мне и эта бабушка иногда так говорит, наверное, она тоже эту сказку про себя читала, но думает, что я глупенькая, ничего не знаю и не понимаю.

И никто этого, кроме меня, не понимает. Все думают, что все в нашей семье нормально и хорошо. А совсем даже все плохо, потому что мама мне не верит. Она только засмеялась, когда я ей сказала, что меня бабушка съесть хочет. Папа потом объяснил, что моя бабушка настоящая, а не сказочная, и ест то же, что мы все, а меня есть она не собирается, потому что вообще маленьких девочек не ест, а уж меня, ее внучку, тем более.

Папа все так хорошо объяснил и ушел с мамой на кухню, а мне велел идти спать. А вдруг он сам не знает, кто эта бабушка на самом деле, потому что она только притворяется, что хорошая. Попробовал бы он сам с ней одну ночь вместо меня поспать – тоже бы испугался! И откуда только эта бабушка свалилась на мое несчастье? Никто не хочет меня защитить от нее. А может быть, меня специально растят, чтобы съесть?

Что нужно сделать, чтобы опять было все, как раньше? Что сделать, чтобы все увидели, что мне плохо и страшно? Неужели никто этого не понимает и не может меня защитить? Ах, как плохо быть маленькой и слабой…»

Глава 3      Бабушка

В юности Мария Ивановна Погодина была настоящей русской красавицей: русые толстые косы, туго заплетенные и уложенные вокруг головы, открывали красивый высокий лоб и поразительной глубины и чистоты голубые глаза. Несколько крупноватый нос почему-то никто никогда не замечал, кроме его владелицы. Мария, выросшая в деревенской семье где, кроме нее, росли еще четверо младших детей, покинула родительский дом во время Второй мировой войны, когда ей только исполнилось пятнадцать.

Отец воевал на фронте, мать еле-еле могла прокормить младших детей, и старшей Маше пришлось самой искать путь в жизни. Она поехала в недалеко расположенный большой город. Сдав экстерном экзамены за полный школьный курс и получив аттестат, Мария, веселая, здоровая и красивая девушка, поступила на вечернее отделение медицинского техникума и подрабатывала в военном госпитале. Она поставила для себя цель – во что бы то ни стало получить образование, и упорно добивалась ее, не забывая при этом помогать семье, где подрастали младшие сестренки и братишки.

Отец Марии демобилизовался после ранения в самом конце войны. Он недолго искал, чем можно прокормить семью. Морозы на северном Урале сильные, зима долгая. С едой по всей стране в то время было непросто, но вот выжить без теплой обуви на севере – невозможно. Валенки – типично русское изобретение типа войлочных сапог с мягкой подошвой, были нарасхват. Научившись катать валенки, Иван своим новым ремеслом кормил семью. Мария тем временем жила в городе одна, училась на врача, все время подрабатывала в больницах. В в тяжелое послевоенное время ей исполнилось двадцать два года. Девушка получила выстраданный диплом, а с ним и пропуск в жизнь. Молодую докторшу ждала работа в одной из больниц, где ее уже хорошо знали.

Однажды к ней в больницу пришел незнакомый мужчина. Он отозвал ее в сторонку, сунул в руку смятый бумажный треугольник.

– Тебе весточка от отца, – Незнакомец осторожно оглянулся вокруг и повернулся, чтобы идти назад.

– Подожди! С отцом все в порядке? – спросила Мария взволнованно – в руке она держала первое и единственное письмо отца, адресованное ей лично.

– Там все написано. Да спрячь письмо-то, оно не для чужих глаз… Прощай.

Глубже нахлобучив шапку на глаза, мужчина быстро пошагал прочь. Мария проводила его взглядом, зашла в пустую сестринскую комнату, разгладила смятые листки и начала читать коряво лежащие на бумаге строчки.