Бунт

– Замолчи, тиран, – прорычал он так, что задрожали листья на пальмах. – Ты скулишь, как испуганный щенок, но никто уже тебе не верит. Мы не пойдем с тобой. Мы не хотим погибнуть все до последнего. Сам лети за журавлиным курлыканьем, сам гонись за этими идеалами и сам ищи ветра в поле. Ты погубил нас своими презренными посулами. Пора положить конец безумию и подчиниться рассудку. Веками люди управляли нами и веками заботились о нас. Ты сделал из нас одичавших бездомных скитальцев. Несчастные, мы поддались твоим рассказам о свободе. Ради нее ты велел нам оставить обеспеченную жизнь и нашу родину. Ты одурачил нас безумными миражами. Неправда, что там, за горами, лежит обетованная земля свободы и счастья, неправда. Нет ее там, где нет людей, где нет хлевов, где нет засеянных полей и заготовленного на зиму корма. Ты знал об этом, но все равно увел нас и предал в лапы смерти.

– Вы хотите вернуться к ярму, неволе и кнуту! – завыл Рекс тоскливо.

– Мы хотим жить! – вознеслись к небу тысячи голосов. – Хотим жить!

Раздался вой волчицы, отчаянно защищавшейся от свиных рыл и песьих клыков. Рекс бросился ей на помощь, но, прежде чем он успел достичь места схватки, его окружил лес грозных рогов.

– Смерть тирану! Смерть предателю! Смерть убийце!

Пес сел и, спокойно поведя вокруг глазами, завыл в последний раз.

–

Через минуту на берегу лазурных вод, в колеблющейся, пронизанной солнцем пальмовой тени, виднелось лишь большое кровавое пятно.

В дикой ярости они просто растоптали его.

–

Победный рев возвестил миру о смерти тирана и возвращении свободы!

–

И освобожденные от химер стада принялись скитаться по пустошам в бесконечных поисках человека. Они не знали, где его искать, поэтому шли туда, куда их манила свежая трава да куда несли ноги. И жаждали вернуться на родину. Но кто из них помнил, в какой она стороне? Кто мог привести их туда?

Они брели через бескрайние пустоши, их жгло немилосердное солнце, убивали голод и жажда, засыпали песчаные бури, пожирали дикие звери, но ничто не могло погасить эту неутолимую, страшную тоску по хозяину.

Наконец, после долгих дней скитаний, как им казалось, по всему свету, табуны, шедшие впереди, внезапно стали останавливаться, дрожать и валиться на землю.

– Человек! Хозяин наш! Человек!

На краю непроходимых зарослей, под раскидистой пальмой, сидело обезьянье семейство. Огромная горилла, по-видимому застигнутая врасплох, испуганно вскочила на ноги.

При виде ее все стада покорно пали ниц, и раздался рев, достигший самого неба:

– Правь нами! Владей нами. Мы – твои верные слуги! Не покидай нас!

Горилла в страхе забралась на пальму и, швыряя кокосовые орехи в тех, кто стоял поблизости, бормотала что-то непонятное и яростно фыркала.

А снизу доносились неустанные мольбы:

– Правь нами! Владей нами! Мы твои! Наш хозяин!

Колачково, 17 августа 1924