Бунт

В конце концов, мы сварили кучу разных макарон, нарезали свежие томаты и перец и смешали это с покупной томатной пастой. Мы с отцом съели все до последнего кусочка, поклявшись, что это было лучшее, что мы когда-либо ели, и, честно говоря, так и было. А также это была лучшая Пасха в моей жизни.

С тех пор мы каждый год пытались приготовить что-то особенно сложное, и даже в те годы, когда терпели неудачу, мы надрывали от смеха животы и ели остатки.

Я улыбаюсь, глядя на обои цвета лаванды.

— Да, думаю, мы разберемся. Звучит потрясающе.

Я заканчиваю беседу с отцом и поворачиваюсь к Джоэлю.

— Ты — зло, — произношу я, тыча указательным пальцем ему в лицо.

— И, по всей видимости, гей, — отвечает он, и мне не удается сдержать смех. — Ты правда уезжаешь в следующую среду? — спрашивает он, внезапно став серьезным.

— Ага. Поеду домой на Пасху.

Я подхожу к краю кровати и ухмыляюсь Джоэлю.

— А что? Будешь скучать?

— Не-а, — дразнится он, толкая меня на покрывало, — к тому моменту я планирую устать от тебя.

В течение следующих нескольких дней он ставит себе за цель проводить со мной так много времени, чтобы к моменту моего отъезда нас тошнило друг от друга. Джоэль ночует в моей квартире, готовит мне завтрак, а вечера мы проводим на диване за просмотром фильмов. Я наблюдаю, как Джоэль играет на гитаре, он жалуется, когда я занимаюсь домашним заданием, а в моей постели мы проводим времени больше, чем в любом другом месте в моей квартире. Даже душ больше не является безопасной зоной, и именно поэтому мы в субботу опаздываем на прослушивание. К тому моменту, как мы добираемся в Mayhem, первый гитарист собирается начать выступление без нас, и Роуэн бранит меня взглядом, но в то же время поощряет улыбкой.

— Если я не могу оставаться в постели, — произносит Адам, ставя подножку Джоэлю, пока тот идет к своему месту, — то и ты не можешь.

— Мы не были в постели, — самодовольно произносит Джоэль и еще более самодовольно улыбается. Я взъерошиваю его драгоценный ирокез, после чего сажусь рядом. Он смотрит на меня, я шлю ему воздушный поцелуй, а Шон, заметив это, громко откашливается.

— Может, мы уже начнем?

Мы все замолкли, и вытерпев четверых гитаристов, которые на бумаге выглядели лучше, чем в жизни, Адам вышел на перекур. Остальные ребята последовали за ним, а я придвинулась к Роуэн.

— Послушай вот это, — говорю я, включая песню на телефоне.

Она кивает головой в такт.

— Мне нравится. Кто это?

— Следующий претендент.

Я прямо-таки головокружительно улыбаюсь, и Роуэн улавливает мое настроение, и ее голубые глаза загораются.

— Его зовут Кит. У меня хорошее предчувствие по поводу него.

Я получила письмо от Кит в среду, когда шла с занятий к машине. К моменту возвращения домой я была переполнена энтузиазмом и практически заставила Джоэля послушать запись. Он согласился, что песня потрясающая, и я тут же отправила Кит письмо с датой прослушивания.

— Думаю, голова Шона в скором времени взорвется, если мы никого не найдем, — произносит Роуэн, и я смеюсь.

Последний парень даже не сообразил, как подключить гитару. Шон сделал это за него, похлопал по спине и сразу же отправил восвояси, покачав головой, когда парень попытался вернуться на сцену.

— Если у следующего парня ничего не выйдет, я сама научусь играть на гитаре.

Роуэн хихикает, а затем ухмыляется мне и произносит:

— Ита-а-ак, ты и Джоэль…

Когда раздается стук в дверь, я использую данную возможность, чтобы спрыгнуть с кресла, не потрудившись ответить своей сующей нос в чужие дела лучшей подруге. Роуэн считает, что мы с Джоэлем больше, чем есть на самом деле, и никакие аргументы не убедят ее в обратном. Стук моих каблуков эхом отражается от пола, пока я направляюсь к двери, и когда я открываю ее, обнаруживаю Королеву чертовых Фанаток.

Длинные черные волосы с темно-синими прядями каскадом спадают к свободному черному топу — глубокое декольте представляет взору черный кружевной бюстгальтер. Черные джинсы девушки — гораздо более рваные, чем любая пара Адама, Шона или Джоэля — практически созданы для ее ног. Она сложена как долбанная модель с сиськами. Ее образ завершают наборные браслеты, крошечное бриллиантовое колечко в носу и берцы. Она — типичная рокерша.

Я сопротивляюсь желанию захлопнуть дверь у нее перед носом.

— Группа здесь не для раздачи автографов и фоток, — произношу я, задаваясь вопросом, откуда она, черт возьми, узнала, что парни будут здесь сегодня.

— Да? — спрашивает она, смущенно выгнув идеальную бровь. — Я пришла не ради автографов или снимков…

— Замечательно.

Я начинаю закрывать дверь, но девушка хватается рукой за нее.

— Ты Ди?

Когда я просто стою и метаю в нее кинжалы взглядом, она прижимает свой ботинок к двери и убирает руку.

— Я Кит. Мы переписывались по e-mail.

— Ты Кит? — спрашивает Роуэн из-за спины, когда я смущенно пожимаю руку Кит.

Глаза Кит озаряются пониманием, и она смеется.

— О, простите. Да. У меня четверо братьев, которые посчитали, что Катрина — слишком девчачье имя.

— И ты здесь для прослушивания? — интересуется Роуэн.

Кит берет гитарный кейс, облокоченный на стену.