Бунт отверженных

– А, где живешь ты, сука? – произнес парень и уперся ножом ему в живот. – Кричать не советую, просто изрежу на куски.

Кровь прилила к лицу Валиева, когда он заметил, как в подъезд вошли еще два парня, в одном из которых он узнал того самого молодого человека с рынка.

– А, мы вот решили навестить тебя. Чего молчишь? Может быть, ты не рад гостям, – спросил его Степанов. – Ты, сука, побежал за помощью к ментам. Вероятно, рассчитывал, что они меня посадят?

Валиев хотел что-то сказать, открыл рот, но не смог произнести, ни слова, так как во рту пересохло, и от страха язык отказывался ему повиноваться.

– Нехорошо держать гостей в коридоре. Может, пройдем к тебе в квартиру, там и поговорим по душам?

– Да, – еле выдавил из себя Валиев. – Конечно, заходите.

Трясущимися руками он открыл дверь своей квартиры, вошел первым и остановился у порога.

– Где ты прячешь деньги? – спросил его Степанов. – Наверняка, где-нибудь под матрасом.

– У меня нет денег, – еле слышно прошептал хозяин квартиры. – Я человек бедный, довольствуюсь малым.

Степанов, молча, снял с тумбочки цветной телевизор и демонстративно бросил его на пол. Раздался сильный хлопок. Кинескоп телевизора, не выдержав удара, разлетелся на мелкие кусочки. Следующее что разбил Степанов, была большая напольная хрустальная ваза.

– Нам поискать в твоем доме деньги или ты сам отдашь? Илья, включи утюг, думаю, он пригодится при разговоре.

Валиев хотел что-то ответить, однако сильный удар разбил ему губы и выбил передний зуб. Он схватился за лицо и медленно повалился на диван.

– Не бейте меня. Я все скажу и все отдам. Вот там лежат деньги, – произнес распухшими и окровавленными губами Валиев. – В столе, во втором ящике слева.

Один из парней выдвинул ящик стола и вытащил оттуда две пачки купюр, достоинством в двадцать пять рублей.

– Еще есть? – спросил его Степанов. – Не жмись, брат. Не заставляй меня делать тебе больно.

– Остальные на сберкнижке. Дома больше ничего нет.

– Где товар? Ну, что ты так смотришь? Ты что, плохо русский язык понимаешь? Приехал в Казань, а языка не знаешь? Нехорошо!

– В шкафу. Берите все, только не убивайте, – простонал Валиев. – Все, все берите, только не бейте меня.

Степанов вытащил из шкафа две спортивные сумки, которые были набиты джинсами.

– Вот что! Одну сумку мы возьмем с собой, а вторую оставим тебе. С этого дня ты каждое воскресенье будешь отстегивать нам по пятьдесят рублей. Ты понял? Если обратишься в милицию – убьем. Ты сегодня видел, сколько нас да идрес мы твой хорошо знаем?

Он, молча, кивнул головой, не веря, что так легко отделывается от налетчиков.

– Запомни, худой мир лучше доброй ссоры. Ты понял это? Каждое воскресенье – пятьдесят рублей. И еще, если кто-то наедет на тебя, скажи им, что ты лучший друг Степанова с «Тяп-Ляпа». Понял, чурбан?

– Понял, – смиренно произнес Валиев.

– Раз понял, иди, умойся и проводи нас до выхода из подъезда.

Он быстро скрылся в туалете. Через минуту вышел, вытирая лицо полотенцем.

– Ну, а теперь открывай дверь и проводи нас, – приказал ему Степанов.

Ребята вышли из квартиры и спустились на первый этаж.

– Ну, мы пошли. Не забывай нас.

– Я все помню, – ответил Валиев, пропуская мимо себя жильца с третьего этажа.

Ребята вышли на улицу и стали ловить такси.

***

С каждым месяцем активность группировки росла. Вскоре, в городе не осталось практически ни одного человека, кто бы не слышал о бандитах с «Тяп-Ляпа». Молодые люди предпочитали не посещать вечерние киносеансы, старались не задерживаться в гостях, так как на слуху было несколько случаев, когда с запозднившихся парней неизвестные снимали джинсы, отбирали мотоциклы. Никто не знал, кто совершал эти преступления, но все почему-то непременно приписывали их парням из рабочего поселка. Милиция предпринимала все меры по пресечению подобных преступлений, однако, о ее успехах никто не знал. Местная пресса по указанию сверху не освещала ни факты грабежей, ни удачные операции правоохранительных органов.

Восьмого февраля 1976 года к Дворцу культуры имени Урицкого подъехало четыре до отказа заполненных автобуса, в которых находились ребята из «Тяп-Ляпа». Еще утром в транспортный цех предприятия «Теплоконтроль» пришел Антонов и попросил начальника цеха выделить местным ребятам четыре львовских автобуса.

– Извини, Валера, не могу, – категорически заявил начальник. – Сам понимаешь – зима, транспорт стоит. Всем нужны автобусы. Во-вторых, сегодня воскресенье. Кто будет платить двойной тариф водителям?

– Ты, наверное, меня не понял? – с угрозой произнес Антонов. – Ты на пенсию собрался по инвалидности или сразу на кладбище?

– Я что-то тебя не понял, Валера? О какой пенсии ты говоришь? Мне до пенсии еще далеко, палкой не докинешь.

– Я бы так не сказал. Если не будет транспорта, можешь сразу собираться на пенсию и увольняться с работы. Мы тебя изувечим так, что всю оставшуюся жизнь будешь ходить под себя.

– Ты, наверное, ошибся Валера? Это государственное предприятие, и я не могу просто так разбрасываться машинами, – пытался он убедить Антонова. – Это же не частная лавочка.