Бунтарь. За вольную волю!

Но повезло, видимо, – Господь за добрые дела сподобил. Недалеко от Шацка, когда город вдали увидели, промокшие насквозь от моросящего, нудного дождя, встретили на дороге мужа. Мужа не в смысле женатого. Мужами назывались люди солидные – бояре, дворяне или служивые в чинах. Подлое же сословие мужиками называлось. Подлое – не в смысле гадкое, скверное, а потому как подле господина своего, холоп-то сам по себе не бывает, он чей-то.

Коляска у мужа сломалась, колесо отвалилось. Либо чека выпала, либо перетёрлась. Одному человеку не исправить. Один должен возок приподнять, а лучше вдвоём, ещё один колесо на ось насадить, чеку вставить, если она есть. На худой конец из подручных материалов сделать, чтобы до близкого города дотянуть. Кир сразу спросил:

– Возок непростой. Грабить будем? На дороге-то никого, видаков нет.

– Поможем. Муж явно городской, а нам там какое-то время жить.

Михаил пистолеты за поясом подальше за полы промокшего кафтана сдвинул. Подошли, барин, или кто он есть, смотрит настороженно. Ныне в одиночку по дорогам передвигаться опасно, видимо, необходимость толкнула. Михаил поздоровался вежливо:

– День добрый, господин хороший. Помочь?

– Если сможете.

У мужчины руки грязные, видимо, сам пытался колесо надеть. Парни поднатужились, возок с одной стороны приподняли, Михаил колесо на ось надел.

– Чека есть ли запасная? Без неё и десяти саженей не проехать.

– Вроде под облучком была.

Кир доску, служащую сиденьем для ездового, отодвинул. Под доской ящик для мелочей. Чека нашлась, вставили в ось.

– Доброго пути!

Михаил шапку приподнял. У мужчин любой головной убор шапкой назывался, кроме тафьи. Вроде маленькой тюбетейки, её и дома люди благородного звания носили, и под шапкой. Мужчина на сиденье возка уселся. Ездового не было, а вожжи длинные, до мягкого сиденья дотягивались. Возок тронулся, ватажка вслед зашагала. А возок через полсотни саженей и остановись. Дошли парни, а муж спрашивает:

– В Шацк идёте?

– Туда, любезный.

– Садитесь, подвезу.

Кир с Афанасием на облучок влезли. Тесно двоим, но лучше ехать, чем ногами грязь месить. Михаил рядом с мужем уселся, места много. Парни вожжи взяли. Кир губами причмокнул:

– Но, родимая.

А лошадь ухоженная, сытая, трёхлетка. И сбруя кожаная, хорошей выделки, знать, при деньгах муж. Вежливое обращение Михаила сыграло роль. Муж спросил сразу:

– Кто такие?

– Я боярский сын Михаил Засекин, а то воины мои. Из-под Тулы возвращаемся, в ополчении князя Петра Урусова воевали.

– Доходили до нас слухи, что Болотникова разбили, а самого в оковах в Первопрестольную отправили.

– Так и есть, – кивнул Михаил.

Про дворянского сына и Петра Урусова Михаил соврал, да кто проверит? Не говорить же, что супротив царя воевал под водительством Ивана Исаевича. Мужчина оживился, Михаил внушил ему уважение. Помощь оказал, говорил вежливо, не как холоп и в возок попутчиком не напрашивался, что говорило о достоинстве, холопу не присущем.

– Мои-то холопы разбежались. Кто к Болотникову о прошлом годе подался, а кто ноне к царевичу Дмитрию. Из дворни два старика остались – конюх да привратник да девки и бабы. Пойдёте ко мне служить?

– Сколько жалованья положите?

– Сговоримся. Харчи мои, крыша, коней дам. А о цене завтра поговорим.

– Правильно, серьёзные дела на ходу не решаются.

– Неспокойно в Шацке. Моего соседа обокрали, ограбили, самого побили.

Ага, охрана мужу нужна, семье, домовладению. Сама удача в руки идёт, отказываться грех. Немного поспорить завтра надо, цену набить, но не переборщить. Они бы за крышу и харч согласились, но показать нельзя. Ватажке деваться некуда, зима на носу. Шацк оказался небольшим городком на берегу Шачи. Городской стражник было шагнул в центр городских ворот, путь загораживая, но седока узнал, проезд освободил. Михаилу подтверждение – человек этот в городе известен. Проехали по улицам, пустынным и грязным.

– Правой руки держись, – сказал мужчина Афанасию.

А как свернули на улицу, приказал:

– Второй дом от угла – мой. Сворачивай к воротам.

Афанасий с облучка спрыгнул, в ворота кулаком постучал. Открылась калитка, выглянул дед. Возок опознал, подслеповато прищурившись, и седока в нём.

– Ох ты, Господи! Хозяин приехал Гаврила Нестерович! Сейчас-сейчас.

Михаил и Кир с возка спрыгнули. Негоже гостям в возке в чужое подворье заезжать, для хозяина обида. Ворота распахнулись, лошадь сама, без понукания вошла. Конюх уже навстречу спешит, под уздцы животину взял.

– В избу шагайте, с домочадцами познакомлю.

Гаврила Нестерович не спеша, по-хозяйски, в дом вошёл. В трапезной супружница его и две дочки, погодки, лет пятнадцати-шестнадцати.

– Татьяна Семёновна, знакомься. Михаил, дворянский сын, и два боевых холопа. Герои, Ивашку Болотникова били. А пока у нас служить будут. Так что обидеть вас никто не посмеет, вон какие орлы.

Михаил, а за ним парни кивнули, потом к красному углу поворотились, перекрестились. Каждый из парней, начиная с Михаила, назвался.

– Авдотье скажи, пусть снедать собирает. А я молодцов провожу.