Бунтарь. За вольную волю!

Не спеша проехал дозор из четырёх всадников, внимательно поглядывая на обочины санного следа. Не видать ли следов от русских? Не обеспокоились, сигнала тревоги своим не подали. Через полверсты за дозором следовал отряд. Когда подъехали ближе, по форме стало понятно – литовцы. Вояки неплохие, но защита послабее, нет кирас, как у поляков. Михаил выжидал, когда голова колонны поравняется с засадой. По прикидкам, сотня, полторы всадников. Поляки называли сотню ротой.

– Пли! – скомандовал Михаил.

Залп из пищалей прозвучал оглушительно. Михаил заранее так расставил своих воинов, чтобы дым от выстрелов сносило в сторону от лучников. Сразу после залпа в литовцев полетели стрелы. Литовцы к нападению готовы не были, шлемы и щиты к сёдлам приторочены. И потому потери понесли серьёзные, десятка два убитыми и ранеными. А Михаил команду подаёт:

– Вперёд! Бей, коли супостата!

До дороги саженей двадцать, а преодолеть по снежной целине трудно. Лыжи снять пришлось, с ними какая схватка? Копейщики сразу и всадников и коней колоть стали, другие рубить остервенело. У нескольких русских ратников боевые топоры, крушили всё – всадников, сёдла, коней. Снег уже истоптан, кровью залит. Кто из всадников упал раненый, тому смерть лютая, по нему и кони, и люди топчутся, калеча и убивая. Литовцы попытались в кучу сбиться, оборону организовать. К тому времени пищальники оружие перезарядили, выбрались на дорогу, дали ещё один залп. Дистанция мала, десять саженей от силы. Первый ряд всадников убит был сразу, оставшиеся дрогнули. Одни, удачно растолкав грудью коня русских ратников, бросились к Дмитрову, другие вдогон к прошедшему дозору. На санном пути трупы коней и людей, целый завал, ни пройти ни проехать.

– Раненых врагов добить, трофеи собрать! – распорядился Михаил.

Ратники собирали оружие, срезали кошели с деньгами. Снабжение русских ратников скверное, деньги на пропитание пойдут. В кошелях и польские злотые были, и русское серебро, наверняка из награбленного. Михаил заглянул в изъятый кошель. Сплошь русское серебро, только один злотый. Ратник, стоявший рядом, тоже полюбопытствовал, посмотрел, сплюнул:

– Ни одного медяка, брезгуют, сволочи!

После бойни отряд Михаила поредел. На ночь он увёл ратников к деревне Шепиловка, что была недалеко от Дмитрова. Ратникам поесть надо, согреться. Да и не шастают по ночам поляки и литовцы, боятся.

К Дмитрову, к войску Скопина, подошли ещё ратники, рота наёмных пешцев. В блокаде оказался Дмитров с паном Сапегой, в таком же положении Суздаль с паном Лисовским. Стоявший под Брянском пан Млоцкий был атакован двумя тысячами русской пехоты, понёс потери. Московские воеводы почти ежедневно делали вылазки к Тушину, держа в напряжении пана Рожинского. В общем, выступать на помощь гетману Сапеге никто не мог. Оценив ситуацию, Скопин отдал приказ штурмовать острог перед Дмитровом, который занимали казаки. Русские напали 20 февраля, укрепление было прорвано, русские превосходили казаков, началось их избиение. Убито было большинство, уцелевшие бросились к городу. Сапега выслал к острогу польские пехотные роты, но и они были разбиты. Острог, в котором были пушки и огненный припас, достался русским. Гетман оказался в трудном положении. Его сил хватало лишь на оборону городских стен, но не для вылазок и тем более активных действий.

Скопин через жителей узнал о положении Сапеги и ушёл с войском к Троицкому монастырю, оставив под Дмитровом две сотни конных боярских детей и лыжников из ополчения. Гетман об уходе Скопина прознал, решил воспользоваться моментом. Поляки 27 февраля подожгли деревянный город, заклепали стволы пушек, приведя их в негодность, и, бросив имущество, прорвались с боем в сторону Смоленска.

Распался и Тушинский лагерь. Поляки и казаки покинули Тушино 6 марта и двинулись к Иосифо-Волоколамскому монастырю. Почти одновременно обратились в бегство казаки, грабившие уезды в верховьях Волги.

Полки Скопина-Шуйского вступили в Москву 12 марта 1610 года. Царь ласково принял ратников, одарил всех воевод и дворян золотой и серебряной посудой, выплатил всему войску жалованье. Жители Москвы хвалили молодого Шуйского, вознося его разум и храбрость.

Однако славословия жителей молодого воеводы были для царя раздражителем. Воспылал он чёрными мыслями. Скопина-Шуйского отравили чашей с вином, в котором был яд. Михаил Скопин-Шуйский почувствовал себя плохо, из носа хлынула кровь, прислуга унесла его домой. Князь после двухнедельной болезни скончался 29 апреля 1610 года. Многие жители, даже из царского окружения знатные люди, прямо винили в смерти молодого воеводы царя Василия и княгиню Скуратову в отравлении.

Народ, узнав о смерти героя, бросился громить дом князя Дмитрия Ивановича Шуйского, брата царя. И только царские войска смогли предотвратить самосуд. Москва погрузилась в печаль. Скопина уважали и ценили значительно более царя, дяди воеводы. Для страны смерть воеводы привела к трагическим последствиям.