Бунтарь. За вольную волю!

Победа досталась дорогой ценой. За три десятка гусар тридцать пять жизней ополченцев положили. Если так дальше пойдёт, до Нижнего Новгорода отряд не доберётся. Дав людям передохнуть, Михаил распорядился собрать трофейное оружие, лошадей, убитых обыскать. Нашлись и деньги в кошелях, и у одного, вероятно старшего, бумаги в сумке. Михаил попробовал прочитать, да не получилось, польским языком не владел. Порвал бумагу в клочья. В ближайшем ручье умылись, одежонку отстирали, как могли.

В отряде осталось сорок человек, а лошадей два десятка, другие разбежались. Зато половина отряда теперь при конях. Даже помечталось Михаилу весь отряд на коней посадить. У поляков лошади крепкие, сытые, сёдла на конях добротные. В первую очередь легкораненых на лошадей посадили. Ещё на две лошади трофейное оружие. Жалко бросать в лесу сабли да пики – всё увязали в тюки, как хворост. Михаил справедливо полагал, что оружие пригодится, если новики в отряде появятся. Оружие всегда в цене было, зачем добром разбрасываться?

Но теперь впереди отряда конный дозорный ехал, Михаил периодически его менял. Промашку он допустил, не выставлял вперёд дозор, хотя бы и пеший. Дай дозорный сигнал, потерь бы меньше было, успели к бою изготовиться. Сам себя корил, но от ратников худого слова не услышал.

Отряд к Нижнему быстрее пошёл. Не подрабатывали, ночевали на придорожных постоялых дворах, где и кушали, расплачиваясь польскими монетами. И ратники повеселели. Еда горячая, ночёвка под крышей. И ногам отдых, поскольку на конях по очереди ехали.

Впереди город показался. Не дома или стены городские увидели, а блестящие купола церквей. Ратники перекрестились.

– Добрались!

В посадах Михаил расположил отряд на постоялом дворе. В городе дороже выйдет. А сам утром направился к городскому воеводе. В то время Нижегородская губерния делилась на три уезда – Нижегородский, Арзамасский и Балахнинский. В каждом были приказные избы во главе с воеводами. Городецкие земли относились к Юрьевцу. В Нижнем, как городе большом, были два воеводы. Первым и главным князь Александр Репнин, а вторым – князь Алексей Львов, который пришёл на помощь с войсками Андрею Алябьеву, осаждавшему Арзамас, занятый войском Тушинского вора.

Михаил, расспросив дорогу, направился в Нижегородский кремль, где находилась приказная изба. Ратники, стоявшие у ворот, не обратили на Михаила внимания.

В приказной избе малолюдно, тишина. Михаил замешкался. Куда идти? Дверей много. Ухватил за руку писаря, судя по чернильным пятнам на пальцах.

– Любезный, воеводу как найти?

– А тебе кто нужен? Репнин или Львов?

– Всё едино.

– Пойдём.

Писарь довёл до двери, вошёл. В большой комнате за столом сидели писари, скрипели перьями. Из комнаты вела ещё одна дверь.

– Тебе туда, – показал писарь.

Михаил, постучав, вошёл, представился:

– Князь Михаил Засекин.

Репнин, довольно пожилой человек, встал из-за стола, вышел, пожал руку.

– Какими судьбами, князь? Присаживайся, в ногах правды нет.

– Отряд привёл из-под Смоленска, после разгрома поляками.

– Вот даже как?

Репнин поглядел на Михаила с любопытством.

– И сколько же людей? Да оружны ли?

– Опытны, оружны, числом почти четыре десятка, половина конных.

– Отлично! Не сдался, стало быть, ляхам? А почему в Нижний пришёл?

– Подальше от Москвы, сейчас там поляки бесчинствуют.

– Ратники нам потребны, это ты правильно сделал. Засекин, Засекин, это не про тебя ли Алябьев говорил?

– Не могу знать, встречались мы с ним, было дело.

– Так и быть, беру на службу. Где отряд?

– В посадах.

– Дам писаря в провожатые, он в воинскую избу приведёт, всех перепишет, чтобы на довольствие поставить. Пробирались-то впроголодь?

– И так было. А ещё на марше с поляками дрались. Кони-то у нас польских гусар. Отряд больше был, да в схватках многих людей потеряли.

Репнин позвонил в колокольчик, вошёл уже знакомый Михаилу писарь.

– Прохор, пойдёшь с князем, приведёшь отряд в воинскую избу. Перепиши всех, распорядись, чтобы накормили.

– Исполню, княже.

– Ступай, опосля ко мне зайдёшь.

Писарь в общей комнате чернильницу в мешочек опустил, к поясу подвесил, лист бумаги в трубочку скрутил и в рукав сунул, а очинённое перо за ухо определил.

Вдвоём дошли до посадов. По дороге писарь разоткровенничался:

– Воеводы новую рать собирать будут, на Москву идти хотят, поляков гнать. Сказывают – сам король польский Сигизмунд на царство московское сесть хочет.

Михаил слуху не особенно удивился. А как не желать землицу оттяпать, если государя нет, войско русское разбито, а воеводы разбежались и попрятались? Михаилу обидно за страну, одно утешало, знал из истории, недолго полякам бесчинствовать осталось.

На постоялом дворе писарь за стол уселся, чернильницу поставил, бумагу разложил. Пыхтя от усердия, переписал по фамилиям и именам всех воинов из отряда, в последнюю очередь Михаила.

– Строй своих ратников, покажу воинскую избу.

Писаря Андрея в полку, куда пришёл отряд, знали. Он от имени воеводы приказал накормить и выделить место в воинской избе.