Бунтарь

— Надо было похоронить его с ней. — Труслоу смотрел на кольцо, затем тяжело вздохнул и протянул его Старбаку, — Говори, что положено в таких случаях.

Ропер сдёрнул с головы шляпу. Юный Деккер придал пухлой мордахе торжественное выражение. Салли облизала губы и нервно улыбнулась Старбаку.

Юноша положил кольцо на растрёпанную Библию. Поверхность украшения покрывал не узор, как он теперь мог разглядеть, а какая-то надпись. Господи, что же говорить-то? Пожалуй, пилить было проще.

— Ну же, мистер. — поторопил Труслоу.

— Отец наш небесный благословил таинство брака… — медленно выдохнул Старбак.

К его великому сожалению, от церемонии бракосочетания, на которой он как-то присутствовал в Бостоне, память не сохранила ничего.

— Благословил, как орудие Его великой любви к роду человеческому, дабы плодились мы и размножались к вящей славе Его. Любовь лежит в основе брака… Любовь к Богу, любовь мужчины и женщины…

Роберт Деккер закивал, и Старбак мимолётно пожалел его: спокойной семейной жизни парню не видать с такой-то жёнушкой.

— …Заботьтесь друг о друге, хольте и лелейте до той поры, пока смерть не разлучит вас.

Салли улыбнулась Старбаку, и всё, что он собирался плести дальше, вылетело из головы. Он застыл с открытым ртом. На помощь, сознательно или нет, пришёл разбойник:

— Ты слышала, Салли Труслоу?

— Не глухая, слышала.

— Возьми кольцо, Роберт. — нашёлся, наконец, Старбак.

В семинарии его учили, что таинства, брак в том числе, совершаются достойнейшими из людей, осенённых особой благодатью Божией. И вот он, грешник, не в храме, а под небом с нарождающимся месяцем, при свете фонаря, ослеплённого мошкарой, совершает бракосочетание. Совершает таинство.

— Положи на Библию правую ладонь.

Деккер послушно водрузил на книгу задубевшую от работы пятерню.

— Повторяйте за мной…

Оба повторили за Старбаком слова клятвы (Роберт — старательно, Салли — глотая окончания), после чего Роберт получил разрешение надеть кольцо на палец Салли, и Натаниэль объявил их мужем и женой.

— …Вверяю вас покровительству и защите Его. Берегите друг друга от сего дня и до скончания веков. Аминь.

— Аминь. — эхом отозвался Труслоу.

— Аминь, точно. — подхватил Ропер.

— Аминь. — Роберт Деккер сиял, как новый цент.

— Всё? — нетерпеливо поинтересовалась Салли.

— Всё. До конца твоих дней всё. — осадил её отец, — Ты дала клятву перед Богом, и тебе придётся её выполнять, хочешь ты этого или нет.

Он ловко поймал за левую кисть и, не дав девчонке вырваться, приблизил её руку к глазам. Полюбовавшись кольцом[8], разбойник произнёс:

— Береги кольцо, дочка.

Лицо Салли выражало плохо скрываемое торжество. Похоже, выцарапать у отца материно колечко было для неё важнее всего на свете. Важнее даже этого смехотворного навязанного ей брака.

Труслоу нехотя отпустил её руку и обратился к Старбаку:

— Запишешь их имена в Библию?

— Конечно.

— Стол в доме. Карандаш в стакане. Собака сунется — пни без жалости.

Старбак снял с крюка фонарь и, держа Библию подмышкой, вошёл в хижину. Единственное помещение было обставлено просто и без изысков: кровать-короб, стол, стул, два сундука, очаг, скамья, прялка, стойка с оружием, коса и портрет Эндрю Джексона[9]. Старбак сел за стол и открыл Библию с конца, там, куда обычно вписывались события, происходящие в семействе, которое владело книгой. Мимоходом пожалел об отсутствии чернил. Карандаш, впрочем, тоже годился. Фамильная летопись начиналась с 1710 года прибытием первых Труслоу в новый свет, а оканчивалась записью, сделанной крупными печатными буквами и извещавшей о кончине Эмили Труслоу. Та же рука добавила в квадратных скобках девичью фамилию женщины на случай, если Господь её забыл. Предыдущая строчка содержала сведения о рождении Салли-Эмили Труслоу в мае 1846 года, и Старбак сообразил, что девушка отпраздновала своё пятнадцатилетие всего два дня назад.

«Воскресенье, 26 мая 1861 года» — накорябал Старбак, прикусив губу от боли в стёртых пальцах. «Салли Труслоу и Роберт Деккер вступили в брак». Поколебавшись, внёс в колонку, где указывался проводивший церемонию священник, своё имя: «Натаниэль-Джозеф Старбак».

— Ты же не священник, так?

Он не слышал, как в хижину вошла Салли, и вздрогнул.

— Господь делает нас теми, кто мы есть. А раз Господь приложил к сему длань, а не лукавый, надо ли тебе знать больше? — с помпой ответил Старбак.

Вышло заумно до отвращения. Присутствие девушки лишало его самообладания, и он пытался укрыться за выспренностью и заумью.

Салли, у которой на щеке уже наливался свежий кровоподтёк от тяжёлой отцовской оплеухи, засмеялась, без труда разгадав его уловку:

— У тебя солидный голос, представительный, скажу тебе. — её взгляд скользнул по Библии, — Я не умею читать. Один тут обещал меня научить, да не научил.

Старбак, похоже, представлял, кто этот «один», и, прежде, чем успел окончательно решить, что в подтверждении не нуждается, неожиданно для себя выпалил:

— Итен Ридли?

— Ты знаком с Итеном? — удивилась она и кивнула, — Итен обещал научить меня читать. Он много чего обещал, но обещаний не сдержал. Пока не сдержал, время-то у нас есть…

— У нас?