Бунтарь

Пылища клубилась над ярмарочной площадкой Ричмонда. Пыль взбивали одиннадцать полков, марширующих по площадке, на которой не найти было ни травинки, — всё вытоптали солдаты, ибо по мысли генерал-майора Ли лишь неустанные экзерциции могут превратить волонтёрский сброд в реальную силу, что защитит Конфедерацию. Ветер разносил красноватую пыль по окрестностям, покрывая ею каждую стену, каждую ограду, каждое дерево в радиусе полукилометра от ярмарочного поля, так что даже магнолии, которыми было оно обсажено, имели унылый кирпичный оттенок. Пыль осела и на форме Итена Ридли, придав серой ткани зловещий кровавый отлив, когда будущий зять Фальконера приехал на ярмарочное поле в поисках единоутробного братца. Бельведер Делани, восседая на вёрткой игривой лошадке с грацией бегемота, глазел на марширующих солдат. Одет он был в штатское платье, что не мешало ему время от времени отдавать полкам честь, и делал он это, надо сказать, с достоинством и сноровкой прирождённого полководца.

— Тренируюсь заранее. — объяснил он вместо приветствия Ридли, ничуть не удивившись его появлению, — Когда вступлю в армию, мне будет не до подобных пустяков.

— Ты не вступишь в армию, Бев. Ты — неженка.

— Вступлю, Итен, ещё как вступлю. Буду самый, что ни на есть, офицерский офицер. Но, как ты верно заметил, я — неженка, а потому я сам подберу или придумаю себе пост, а губернатор мне его с радостью предоставит. Пока что мне предлагают капитанское звание, но, по-моему, это низковато для человека моих вкусов и склада ума. Отлично, ребята! Отлично! Молодцы!

Последнее относилось к смущённым донельзя алабамским ополченцам, шагавшим мимо зрителей, путаясь в ногах. Зевак хватало, так как население Ричмонда, к великому своему удовлетворению обнаружившее, что живёт в столице Конфедерации Штатов Америки, начинало привыкать к роли столичной публики и таскалось на ярмарочное поле, как на работу. Перерождение Ричмонда воодушевляло и Бельведера Делани:

— Какие перспективы, Итен! Политиканов больше, следовательно, коррупция шире, водичка мутней, а рыбка крупней. Глядишь, хороший рыбак, вроде меня, что-нибудь да выудит. Масштабы рыбалки, конечно, не те, что в Вашингтоне, но и на том спасибо. — он подмигнул брату и перешёл на деловой тон, — Надолго приехал в Ричмонд? Остановился, надеюсь, как обычно, у меня? Тебе Джордж передал, что я здесь?

Джорджа, камердинера Делани, раба с манерами аристократа, Ридли не переносил, но вынужден был мириться с его присутствием, квартируя у брата на Грейс-стрит.

— Что же привело тебя в наш прекрасный город? — спросил Бельведер, — Исключая страстное желание насладиться моим обществом, конечно.

— Пушки. Фальконер нашёл в литейке Боувера два предназначенных к переплавке шестифунтовика и перекупил.

— То есть, мы на этом ничего не поимеем?

Ридли подкурил сигару:

— К пушкам нужны боеприпасы, передки и зарядные ящики.

— Вот это — разговор. — одобрил Делани, — Разговор, в котором мне слышится столь милый моему сердцу звон монет, меняющих владельца.

Бельведер Делани окинул взглядом ряды проходящего мимо виргинского ополчения, двигающиеся с чёткостью и точностью челнока в ткацком станке, и помахал им рукой.

— Знаешь, Итен, — обратился он к брату, — если бы все наши вояки были так же хороши, как эти, я бы ни секунды не сомневался в нашей победе. Увы, видел бы ты, каких косоруких идиотов выносит порой на наш берег волна патриотизма. Вчера тут блистал отрядец, пышно и коряво именующий себя «Конными убийцами Линкольна полковника МакГаррити». Под началом у самозваного полковника (странно, что не генерала) МакГарритти полтора десятка олухов на десяти одрах. Вооружены они четырьмя дробовиками, парой ржавых сабель и длинным лассо. Лассо, на мой взгляд, пригодится им в первую очередь. Эйб Линкольн, несомненно, на нём повесится, едва лишь узрит, какое грозное воинство выставил против него генералиссимус МакГаррити.

Ридли выслушал ядовитую тираду брата без интереса. Его сейчас больше волновала прибыль, которую он мог извлечь с помощью Бельведера:

— К шестифунтовикам боеприпасы достанешь?

— Сколько угодно. — уверил Делани, — На ядрах, правда, не наваримся особенно, на картечи возьмём своё…

Он вежливо раскланялся с сенатором штата, бывшим ещё недавно ярым поборником войны, но с тех пор, как прогремели первые выстрелы, успевшим обнаружить у себя такое количество разнообразных хворей, которое, конечно же, не могло позволить ему, стоящему почти что на пороге смерти, принять личное участие в военных действиях. Умирающий бодро отсалютовал Делани отделанной золотом тростью с подушек открытого экипажа. Улыбаясь ему, Делани продолжил:

— …А на передках с зарядными ящиками грешно не заработать.