Бунтари не попадают в рай

Ну какой же он все-таки непосредственный! Совершенно не заморачивается по поводу принятых в обществе шаблонов поведения! Глеб действует, руководствуясь исключительно внутренними порывами. Захотел захохотать на всю аудиторию во время пары – захохотал. Захотел прыгнуть в самую глубокую лужу и обрызгать прохожих – и тут ничто его не остановит. Последствия парня не интересуют, он живет в моменте «здесь и сейчас», наслаждаясь каждой прожитой секундой. Уникальный человек!

– Спасибо, вкусно, – мычу я, пережевывая сладость.

– Ага, – кивает он, отправляя в рот целую горсть попкорна. – Люблю с карамелью.

Внимание Глеба фокусируется на экране, и я, пользуясь моментом, принимаюсь искоса его разглядывать. На самом деле за минувший месяц я успела досконально изучить и даже запомнить его черты, пока он дремал на парах, но все равно не могу упустить удобного случая им полюбоваться.

Прямой нос, яркие, слегка обветренные губы, резкая линия подбородка и пробивающая на щеках щетина – в нем все так гармонично. Возможно, я предвзята, но, по-моему, более красивого парня на земле просто не существует. Он в тысячу раз лучше тех смазливых певцов и актеров, плакаты с изображениями которых висят у меня на стене.

И в отличие от них, Глеб настоящий. А еще он мужественный, храбрый и очень-очень добрый.

– Ась, не спи, – он толкает мой локоть своим, возвращая к реальности. – Смотри давай! На спецэффектах явно не экономили…

Перевожу взгляд на экран и усилием воли заставляю себя вникнуть в происходящее. Будет стремно, если Глеб заподозрит, что его лицо вызывает во мне куда больше интереса, чем фильм с многомиллионным бюджетом.

В конце концов, мне действительно удается погрузиться в замысловатый сюжет и расслабиться, однако длится моя безмятежность не долго. Ровно до того момента, когда приключенческая линия плавно сменяется романтической.

Поначалу главные герои просто целуются. Хотя нет, не просто: со смущающими причмокиваниями и стонами. Но на это я еще готова смотреть относительно спокойно. Но вот потом… Потом они начинают раздевать друг друга! И кадр, вопреки моим ожиданиями, совсем не спешит переместиться в закат… Нам показывают все. Абсолютно все! И скульптурный мужской пресс, и обнаженную женскую грудь с задорно торчащими сосками! С сосками, представляете?

Затаив дыхание, вновь скашиваю глаза на Глеба и ловлю на его лице выражение абсолютной невозмутимости. Он выглядит так, будто перед ним не сцена бурного секса разворачивается, а какой-нибудь нудный сюжет про рыбалку. Ноль эмоций!

Интересно, почему он так спокоен? Может, потому что уже видел женскую грудь? Я имею в виду не в кино, а в реальности? Да, наверное, так оно и есть. Глеб в этом смысле, несомненно, гораздо опытней меня. Ничего такого мы, само собой, не обсуждали, но мне почему-то кажется, что у него все уже было.

Оглядываюсь по сторонам и удивленно приподнимаю брови. Такое ощущение, что дикое волнение от созерцания экранной страсти накатило только на меня. Люди вокруг мало чем отличаются от Глеба: знай себе жуют попкорн и изредка моргают.

Блин, ну почему у меня такая бурная реакция? Ведь я и раньше видела постельные сцены в кино. И никоторые их них были даже более откровенными, чем эта. Вероятно, причина все же в Глебе. В его присутствии рядом со мной. Кто знает, может я подсознательно проецирую происходящее на экране на нас?

Ой, ужас… Стыд-то какой!

– Чего ерзаешь? – не отрывая глаз от экрана, Бестужев наклоняется к моему уху.

Его дыхание обжигает кожу, и тело тут же напрягается. Даже коленки вздрагивают. Словно по ним невидимым молоточкам ударили.

– Ничего, я просто… В туалет хочу, – озвучиваю первое, что приходит на ум.

– Ну так иди, – он переводит на меня мерцающий в полумраке кинозала взгляд, и я забываю, как дышать.

Нет, это не метафора. Правда забываю. Хочу сделать вдох и не могу. Легкие и сердце слиплись в один сумасшедший комок и перестали функционировать. А все потому, что Глеб на меня так смотрит… Будто хочет чего-то большего. Будто, как и я, думает о чем-то запретном…

– Ась, ну иди, описаешься же, – его шепот звучит насмешливо. – Что-то ты сегодня в облаках витаешь.

Черт. Черт, черт, черт… Вот я дурочка! Неужели эта таинственная поволока в его взгляде мне просто померещилась?

– Да-да, иду, – поднимаюсь на ноги и, неуклюже протиснувшись мимо сидящих в креслах людей, выхожу из зала.

Надо немного побыть наедине с собой. Продышаться и усмирить чересчур расшалившиеся нервы. А то так и до обморока недалеко.

Глава 29

Егор

– А я в детстве балетом занималась, – говорит Елена, поплотнее запахивая кашемировое пальто. – Мама все мечтала, что я стану великой танцовщицей, второй Айседорой Дункан, но, как видите, не сложилось.

– Почему? – с искренним любопытством спрашиваю я. – Что пошло не так?

– У меня нет таланта, – вот так запросто признается она. – Я правда старалась, но все равно не могла достичь уровня других, более одаренных девочек.

– Да уж, – слегка смещаюсь вправо, чтобы обойти растекшуюся по асфальту лужу. – Непросто, наверное, такое осознать. Особенно в детстве.