Бунтари не попадают в рай

Надо признать, сигарета ему тоже к лицу. Глеб так жадно вдыхает дым, что она истлевает почти наполовину. Обаятелен поганец, ничего не скажешь… А еще неглуп, нетруслив и решителен. И это, черт подери, плохо! Очень плохо. Потому что он мне абсолютно не подходит.

Мы с ним как два дырявых сапога – вроде пара, а носить все равно нельзя.

– Стелл, а я вот давно хочу спросить, зачем ты Аську шпыняешь? – вновь подает голос Бестужев. – Нормальная же она девчонка, безобидная.

– Нажаловалась, да? – ерничаю.

Каждый раз, когда речь заходит о Романовой, я ощущаю на языке едкую горечь. Она мне так противна, что даже разговоры о ней раздражают.

– Не нажаловалась. Я сам спросил, вот она и рассказала, – он роняет окурок под ноги и придавливает его кроссовком.

– Этой плаксе только дай повод поныть, – хмыкаю язвительно. – Увидела в тебе благодарного слушателя, и давай сетовать на судьбу. Мол, бедная я, разнесчастная, пожалей меня, Глебушка.

Удержаться от ядовитого сарказма ожидаемо не получается. Я могу быть той еще сукой. Бесчувственной и безжалостной. Иногда даже палку перегибаю… Но только не в случае с Романовой – эта трусиха получает ровно то, что заслужила. Ни грамма больше.

– Слушай, я не в курсе, чего вы там не поделили и зачем ты травишь тех, кто заведомо слабее тебя… Но я этого так не оставлю, – Глеб поворачивается ко мне и впивается в мое лицо цепким взглядом. – Аська мне нравится, и поэтому я буду за нее впрягаться. Просто имей это в виду.

Его слова отзываются в сердце легким уколом разочарования. Вы только посмотрите, нравится она ему… Кто бы мог подумать, что сопливая Романова, у которой глаза вечно на мокром месте, способна вызывать у людей не только отвращение.

– Как ты переменчив в своих симпатиях, – не совладав с переполняющей грудь иронией, хмыкаю я.

– Ревнуешь, что ли? – передразнивает с Бестужев, растягивая губы в нахальной ухмылке.

Вот дьявол синеглазый. Еще и издевается.

Его лицо с редкими проблесками веснушек сейчас совсем близко. Острый взгляд плотоядно облизывает мою кожу, вызывая мириады непроизвольных мурашек вдоль позвоночника. Если честно, этот миг напоминает мне секунды перед поцелуем. Такой же волнительный и заряженный искрящейся энергией. Вот только мое ощущение обманчиво – никакого поцелуя не будет. Ни сейчас, ни после. Ведь я уже все для себя решила.

– Больно? – повинуясь порыву, я вытягиваю ладонь и медленно провожу пальцем по самой глубокой и все еще кровоточащей ране Глеба, которая рваной прямой пересекает его скулу.

Мое движение напористое, но осторожное. Я не стремлюсь причинить парню дополнительную боль, лишь хочу почувствовать его тепло. А тепла в нем много. Даже больше, чем просто много. На ощупь его кожа кажется почти горячей, отчего кончики пальцев схватываются внезапным покалыванием. Словно до вскипевшего чайника дотронулась.

На мгновенье Бестужев прикрывает веки, будто растворяясь в моей непрошеной ласке, а затем сипло отзывается:

– Теперь нет.

Он распахивает глаза, и меня вновь озаряет светом двух ярко-синих огней. Его взгляд буровой установкой выдалбливает скважину на мерзлой поверхности моей души, и, не вытерпев вмешательства, я спешу отвернуться. Не хочу впускать его глубже, не хочу показывать свое несовершенство. Ведь самые уродливые шрамы у меня совсем не на руках.

Одернув ладонь от щеки Глеба, я подношу ее к лицу. На ней осталась кровь. Его кровь. Темно-алая и неравномерно размазавшаяся по узорам подушечек моих обожженных пальцев. Недолго думая, слизываю ее языком и с мрачным удовлетворением смакую во рту солоноватый привкус железа.

Вот же черт. Оказывается, Бестужев подходит мне даже на химическом уровне… От вкуса его крови у меня непроизвольно выделяется слюна.

Это еще один дурной знак. Надо держаться от него подальше. Как можно дальше.

– Ну ты вампирша в натуре, – посмеивается Глеб, уловив мой спонтанный жест, а затем как бы невзначай придвигается поближе.

В ноздри тотчас забивается запах его кожи, прибитый сигаретным дымом и приправленный ментолом. Делаю глубокий вдох и прискорбно поджимаю губы: смесь этих ароматов мне тоже чертовски нравится. Глеб пахнет свободой, безрассудством и неприятностями. А еще опасными переменами в моих планах, которые я ни за что не должна допустить.

Рывком поднимаюсь на ноги, поправив на плече сползшую сумку, торопливо устремляюсь прочь.

– Дерзкая, ты куда?! – раздается недоуменное мне вслед.

Но я не оборачиваюсь. Заставляю себя не оборачиваться. Потому что новые проблемы мне не нужны. И старых с головой хватает.

Глава 27

Егор

– Отлично, Егор. В фонетике вы как рыба в воде, – удовлетворенно кивает Елена, отрывая взгляд от учебника. – На этом, думаю, закончим.

– Хорошо. Спасибо, – отзываюсь я, с трудом подавляя разочарованный вздох.

Мы прозанимались полтора часа, а ощущение, словно минуло лишь десять минут. Рядом с Еленой время превращается в скоростной поезд и мчит так, что не угнаться. Вроде только-только обложились методичками, а уже домой пора…