Бунтари не попадают в рай

Надо бы набраться смелости и разлепить веки, но на это нет сил. Нет мужества и отваги. Я хочу еще немного побыть в блаженном неведении, ведь оно куда лучше безнадежной определенности. В неведении всегда живет шанс…

– Ах ты отморзок малолетний! Какого черта на дороге разлегся?! Жить надоело?! – слуха касается разъяренный мужской бас, и я обрадованно распахиваю ресницы.

Глеб все еще лежит на проезжей части. Расслабленный и невозмутимый. В полуметре от него стоит автомобиль, водитель которого вылез наружу и орет благим матом.

Но парень, кажется, даже не слышит ругательств. На его лице блуждает все та же безумная улыбка, а взгляд стрелой направлен в закатное небо, разукрашенное кроваво-красными всполохами. Он будто не здесь, не с нами. Уплыл с берегов реальности.

Дурак! Глупец! Зачем все это?! Она не оценит, а у меня сердце на куски разрывается…

Шумно сглатываю и перевожу взгляд на Стеллу. Ну как можно быть такой безжалостной? Стоит и смотрит на происходящее с абсолютно непроницаемым видом. Все вокруг тут с ума от волнения сходят, а ей хоть бы что… Ни один мускул на лице не дергается.

Секундное облегчение сменяется новым приступом паники, когда с противоположной стороны улицы показывается еще одна машина. На этот раз она едет по прямой, и ее скорость в разы выше, чем у первой.

Господи, пожалуйста! Пусть случится чудо, и автомобильные шины не размажут Глеба по асфальту!

Мне так страшно за него! Так страшно, что хочется выбежать на дорогу и лечь рядом! И знаете что? Я бы легла! Не раздумывая! Вот только он не позволит… Разозлится, обзовет дурочкой и прогонит прочь. Я же его знаю.

Пронзительно сигналя, машина дергается вправо, дабы объехать распластавшегося на дороге парня, и чуть не врезается в фонарный столб у обочины. Замешкайся водитель хоть на секунду – и столкновение было бы неизбежным.

Глава 47

Стелла

Нервы натянуты тугой тетивой, а сердце вот-вот проломит грудную клетку и вывалится на грязный асфальт. Но, несмотря на испепеляющие эмоции, я продолжаю удерживать на лице защитную маску непроницаемости, которая за столько лет, кажется, вросла в мою кожу и теперь сидит как влитая.

Я смотрю на Глеба, развалившегося прямо на дороге, и не моргаю. Намеренно удерживаю фокус внимания на нем, чтобы ни дай бог не поддаться всеобщей панике. Буквально в паре метров от меня вопит и театрально заламывает руки трусиха Романова. Жиглов с Ворониным нервно топчутся на месте, готовые в любой момент рвануть на помощь Бестужеву. А девчонки за моей спиной охают и громко перешептываются, тем самым жутко отвлекая от мыслей, на которых я тщетно пытаюсь сосредоточиться.

Я знаю, чего Глеб добивается. Это хитрая и продуманная до мелочей манипуляция. Шантаж, если угодно. Для него не секрет, что у меня к нему чувства. Глупые, неоправданные с точки зрения логики, по-детски наивные. И вместе с тем пугающе сильные.

Да, на деле оказалось, что я не такая уж хорошая актриса. И лгунья тоже посредственная. Сама попросила Бестужева о встрече, таким образом выдав себя с потрохами. Не смогла дожать выбранную линию поведения до конца, сломалась, дала слабину.

Ссора с Янковским и скандал с отчимом отняли у меня слишком много сил. Опустошили. Обезвожили. И вот я, уставшая и эмоционально выпотрошенная, протянула руку к свету. Позвала того, в ком действительно нуждалась, впервые за долгое время позволив сердцу взять бразды правления в свои руки.

И самое ужасное, что мне было хорошо с Глебом. Правда хорошо. Легко, спокойно и как-то… Безмятежно, что ли. Будто вернулась в родной дом после затянувшихся скитаний. Будто глотнула воздуха после длительной задержки дыхания. Наверное, я не слукавлю, если скажу, что позавчерашний день стал одним из самых счастливых за прошлый год. Да какой там за год? За все годы, минувшие с тех пор, как умер папа.

И Глеб это, конечно, почувствовал. Он ведь не дурак. Мужчины вообще на удивление проницательны, когда дело касается отношения к их собственной персоне. Безошибочно считывают симпатию, даже если она скрыта за семью замками.

Ну ладно, про семь замков я, пожалуй, погорячилась. Не так уж и профессионально я маскировала свое влечение к этому сумасбродному, дикому и чертовски привлекательному парню. На провокации его велась? Велась. На сообщения ему отвечала? Отвечала. И даже отношения с Янковским оказались бессильны. Не смогли вытравить из моей головы мысли о Глебе.

Нет, к Егору у меня претензий нет. Не считая той, что он поэтично и глупо увлекся нашей русичкой. Но опять же – мне ли его винить? Ведь сама хожу и целыми днями о другом думаю.