Бунтарка

– Нет, я решил, что ты была права, – качает он головой.

– Это правильно.

– Нам надо поспать, – говорит он, проводя рукой по моей талии.

Я прикусываю губу, всматриваясь в его лицо. На его щеке все еще не сошел синяк, и я не могу перестать представлять на его шее этот чертов ошейник, который надел на него Цербер. А потом вся эта история с признанием в любви… Лучше бы я ничего не читала. Я не хотела слышать о чувствах, ведь он написал о них в прошлом, а теперь я изменилась так же, как и он. И кто знает, полюбит ли он эту версию меня.

Но есть только один способ узнать…

– Ты сделаешь кое-что ради меня? – переворачиваюсь я на бок и тянусь к нему.

– Я бы мог слепо согласиться на любую твою просьбу, но что-то мне подсказывает, что она будет непроста. – Аполлон притягивает меня ближе, и его нога проскальзывает между моими.

Я толкаю его на спину и усаживаюсь сверху. Одеяло соскальзывает с моей спины и падает вокруг моих бедер.

Я хватаю его за запястья и тяну их вверх, направляя его пальцы к изголовью кровати. Он берется за выступы точно так же, как это делала я, перед тем как он вошел.

– Что ты хочешь? Что ты собираешься делать? – спрашивает он.

– Я хочу показать, как сильно я по тебе скучала. – Я опускаюсь ниже и стягиваю с него его черные боксеры.

Его член уже твердый, и какое-то время я просто смотрю на него, прежде чем опуститься еще ниже.

– Не отпускай изголовье.

– Черт, – бормочет он, приподнимаясь, дабы получше рассмотреть, что я делаю.

Я беру головку его члена в рот и провожу по ней языком, а затем обхватываю рукой основание и, слегка сжав ладонь, провожу ею вверх. Моя рука снова опускается вниз, и я заглатываю еще больше его длины. Аполлон дергается, когда его член ударяется о заднюю стенку моего горла. Я стараюсь не улыбнуться.

– Вообще-то, если ты будешь продолжать в том же духе, долго я не протяну, – признается он, но меня это не беспокоит.

Я сосу быстрее, с каждым разом заглатывая его член все глубже. Затем кладу свободную руку между его ног, обхватывая яйца, от прикосновения к которым Аполлон резко выдыхает.

Довольно скоро его бедра начинают двигаться, даже против воли. Я обвожу языком головку и начинаю сильно посасывать, пока Аполлон бормочет какую-то бессвязную чушь, служащую мне единственным предупреждением о том, что он кончает. Когда он делает это мне в рот, я сглатываю все до последней капли, а затем облизываю губы, поднимаясь.

– Это было…

– Тс-с-с, – бормочу я и, поправив трусы Аполлона, ложусь обратно в его объятия.

Он накрывает нас одеялом и, отвернувшись к стене, я прижимаюсь задницей к его паху. Аполлон трется об меня, а затем, приподняв мои волосы, касается губами моей шеи и плеча.

– Я скучал по тебе, – признается он, от чего мое сердце болезненно сжимается.

Я хочу ему сказать, что тоже скучала, но усталость никуда не делась, да и я не могу обнажить свою душу полностью всего за один день.

Я просыпаюсь от того, что Аполлон зубами впивается в мое плечо и прижимается своей эрекцией к моей ягодице. Его рука обхватывает мою грудь под лифчиком, который подозрительно сползает с моих плеч, будто кто-то возился с ним, пока я спала.

Улыбнувшись про себя, я подтягиваюсь и упираюсь задницей в его твердый член.

– Ты не спишь? – спрашивает он.

– Нет, – шепчу я.

– Хорошо. – Аполлон отодвигает мои трусики в сторону и входит в меня сзади.

Когда мои ноги сведены вместе, его член кажется просто огромным, от чего у меня перехватывает дыхание.

Аполлон переворачивает меня на живот, удерживая мои ноги вместе, но слегка приподнимает бедра. Через меня проходят волны мучительного наслаждения. Чувствуя это восхитительное трение, я обнимаю подушку и зарываюсь в нее лицом, пока он почти полностью выходит из меня и снова входит. Спустя несколько мгновений он начинает меня жестко трахать. Пружина кровати скрипит при каждом его движении, а изголовье ритмично ударяется о стену. Внезапно он выходит из меня и переворачивает на спину. Аполлон раздвигает мои бедра и снова погружается в меня так глубоко, что я выгибаю спину и хнычу. Он кладет одну руку рядом с моей головой, а другой играет с моим клитором, словно на волшебном музыкальном инструменте. После долгих месяцев воздержания мне почти больно от этих ощущений, но я не променяю их ни на что другое. Мои мышцы болят от наслаждения, живот напряжен, но я приподнимаюсь и провожу руками по животу, груди и шее Аполлона. Его темные глаза встречаются с моими и, касаясь ладонями щек, которые уже заросли щетиной, я тяну его вниз. Когда наши губы соприкасаются, я понимаю, что мы не целуемся, а дышим друг другом. Вернее, задыхаемся. Я захватываю зубами его нижнюю губу и тяну ее.

– Черт, ты совершенна, – говорит он, слегка приподнимаясь, чтобы посмотреть на мое лицо; его глаза сверкают страстью. – Я не жалею, что признался тебе в любви, даже если тетрадь попала в твои руки не в том месте и не в то время. Мне наплевать. Я знал, что ты та самая с того самого дня, как украла маску.

– С того дня? – переспрашиваю я, впиваясь ногтями в его плечи. – Не тогда, когда ты гнался за мной в лесу?