Бунтарка и Хозяин Стужи

– Идите уже, – ворчливо отозвался старик, не подобревший даже при виде щедрого вознаграждения.

Проводив полуночного покупателя до выхода, не теряя времени закрыл за ним дверь.

Глава 16

Ливия Селланд

– Я сам! – упрямо повторил брат, отталкивая руку лекаря, но не сумел сделать и пары шагов, как рухнул на ковер, а вслед за ним рухнуло мое сердце.

Еле удержалась, чтобы не броситься к нему, – Фабиана это только расстроит, поэтому молча смотрела, как Каэтан помогал ему подняться и лечь на постель. В глазах брата сверкали злые слезы, и, словно их братья-близнецы, такие же собирались в моем сердце.

Я не могла понять: что не так?! Ведь лечение и сила Каэтана действительно возымели действие! Магия, процедуры, на которых брату разминали мышцы, впоследствии попытки встать при помощи магических костылей. Снова процедуры, восстановление обычное и магическое, но… Фабиан упорно не стоял на ногах. Казалось, все должно было быть хорошо!

Все должно было получиться, ведь прошло уже несколько недель, и в укутанный стужей Эрнхейм уже робко заглядывала весна. Днем звенела капель, все чаще разбегались в стороны свинцовые тучи, и, хотя снег не желал сдаваться, а зима – освобождать чертоги правителей Драэра, небо становилось выше, а солнце – теплее. Как и моя магия, которой мы с Хьяртаном занимались раз в два дня.

День у меня отводился на самостоятельное изучение теории (теперь библиотека стала моими вторыми покоями), а день (точнее сказать, вечер) на практику. Четыре часа, не меньше, мы посвящали занятиям магией, после чего Хьяртан провожал меня до моих покоев, желал доброго вечера и уходил.

Иногда мы ужинали вместе, но это «иногда» было совсем иным, чем в наше путешествие в Леверну. Все больше мы беседовали на отстраненные темы, никогда не говорили о нас и уж тем более не вспоминали уютную зимнюю сказку и то, как стояли вместе на Холме Воссоединения.

Наверное, если бы я не понимала так отчетливо, что нам не быть вместе, проводила бы время в унынии и расстройстве, а так… я наслаждалась каждым мгновением рядом с ним. Каждым занятием. Впитывала каждое прикосновение: когда он, например, вставал позади меня и держал мои руки, чтобы показать, как правильно направить потоки магии.

Я слушала, как бьется его сердце, а мое собственное, действительно глупое, в этот момент замирало. Но, несмотря на все, я и впрямь наслаждалась. Отведенным нам временем, короткими мгновениями близости, нашими поцелуями… когда я согревалась в объятиях мужчины, который мог заморозить насмерть. Его сила дарила силу мне, моя сила – ему, и не было в моей жизни ничего горячее таких моментов, когда наши губы соприкасались, а его руки ложились мне на талию.

Все это казалось таким нереальным, что временами я просыпалась и думала, что сон – это то, что сейчас. А потом начались успехи у Фабиана и Каэтана, и я окончательно оставила глупые мысли, перестала думать о будущем. Мое настоящее было прекрасно, и я надеялась сохранить его в сердце навсегда и, когда у меня появятся дети, буду рассказывать им об этом с любовью в сердце. А будут они…

Тут моя фантазия давала сбой, потому что я не могла представить своих детей. Они не представлялись ни с одним мужчиной, кроме как с Хьяртаном, а с Хьяртаном они тоже не представлялись – по той причине, что я просто девочка-провинциалка, удостоившаяся великой чести.

Нет, он ни словом, ни делом больше не намекал на это, но я и сама понимала. И знала, что рано или поздно придет время расстаться. Только может ли осознание того, что мы совершенно разные, помешать любви?

Сама не знаю, когда я призналась себе в этом чувстве. Возможно, в тот вечер, когда мы вернулись из Леверны, а может, когда он лечил мою руку: я не послушалась его совета, переусердствовала с магией и заработала ожог. Столько тревоги тогда было в его глазах, что у меня даже слезы высохли.

Да мало ли было таких моментов!

Когда мы гуляли в парке, обсуждая теорию магии, которую я прочла накануне, на ветку села птица, уронив ему на нос снежную пыльцу. На краткий миг Хьяртан выглядел таким ошарашенным, что я с трудом удержалась от смеха. А от того, чтобы стряхнуть снег с носа кончиками пальцев, не удержалась. Его величество тогда перехватил мою ладонь и поцеловал каждый палец, поднял упавшую в снег перчатку, и мы пошли дальше. Как будто вовсе ничего не произошло!

Но ведь это было не так.

Я чувствовала, что дорога ему. По-настоящему дорога. И этого было вполне достаточно, чтобы быть счастливой.

– Не могу! Не понимаю! – Фабиан впился пальцами в край покрывала. – Мы ведь все делаем правильно?

– Все. – Каэтан вздохнул и нахмурился, потом повернулся ко мне. – Мне нужно еще время, нэри Селланд. Мы делаем все возможное, но это… я не могу объяснить.

– Мою никчемность, вы хотите сказать! – Слезы все-таки брызнули из глаз брата, и он так сжал несчастное покрывало, что оно затрещало. – Вы сделали все. ВСЕ! Вы даже сделали мне эту штуку…

Он кивнул на коляску.

– Вы, Бьяртмар, а я… ничтожество, которое даже не может начать ходить.