Буратино. Правда и вымысел…

— На бабки?

— Это значит деньги. Что ж ты такой непонятливый?

— А как на них опускают?

— О, Господи, да что это такое! Опускают — это значит подсаживают, кидают, разбодяживают, нагревают, выкруживают, раскручивают, нахлобучивают в общем, любым способом изымают у них деньги.

— Понятно.

— Так вот, задача любой карточной игры, как думаешь, что?

— Опустить, подсадить, кинуть, разбодяжить, нагреть, выкружить, раскрутить, а попросту — обыграть лоха, — как по писанному отчитал мальчик.

— Ну, а кто такой лох?

— Любой носитель дензнаков, потенциально являющийся жертвой каталы.

— Молодец, — похвалил Говорящий Сверчок, — чётко формулируешь. Дальше идут благородные игры: винт, бридж. В такие игры играют даже знаменитые люди: всякие актёры, министры, артисты и прочие надутые индюки. Затем игра преферанс. Игра игр, услада мастеров. Ну а остальные, всякие типа козла, дурака — игры для болванов. Их названия говорят сами за себя. Хотя нужно обладать незаурядными способностями, чтобы играть в дурака и не проигрывать.

Мы же начнём с самой жульнической игры, с очка. Правило номер один — прежде чем играть, определи, кто твои соперники, если покажутся опасными, никогда не играй.

— А если не покажутся?

— Если не покажутся, то после подрезки обязательно сдвинь и посмотри нижнюю карту так, чтобы оппоненты не видели. А им будешь сдавать с колоды.

Говорящий Сверчок продемонстрировал этот маленький трюк, и Пиноккио запомнил его навсегда, впрочем, как и все остальные, которые демонстрировал насекомое. А их было немало, как и карточных игр, как и правил.

В его детском мозгу навсегда отпечатались фразы типа: «на стуке с банка половину», «с секой кон не поднимают», «два паса, в прикупе чудеса», «молодка без права хода», «под игрока с семака» и прочее, прочее.

В общем, мальчика впитывал всё, как губка, и Говорящий Сверчок был доволен своим учеником. Час шёл за часом, а они играли в одну игру за другой, даже не обращая внимания на темноту, которую принёс вечер.

— Ну ладно, — наконец произнёс Говорящий Сверчок, — кое-чему ты научился, но надо работать дальше, нельзя останавливаться на достигнутом.

— Давайте ещё сыграем в преферанс, я не до конца его освоил, — попросил Пиноккио, — да и бридж тоже.

— Пустое. Без третьего в преферанс играть — что одному любовью заниматься, да и глаза мои уже староваты, в темноте уже плохо вижу, — отвечал Говорящий Сверчок, — а тебе ещё и подмести нужно, и за водой сходить.

— Ах, как я мог забыть, — хлопнул себя по лбу паренёк. Было взялся за веник, но понял, что в полной темноте подметать бессмысленно, сбегал за водой и лёг на кровать.

«Мамочки, что будет, папа сказал мне подмести пол и принести воды, а я заигрался и забыл», — думал мальчик. Но вскоре горестные мысли покинули его, и, если бы не голод, можно было бы сказать, что ребёнок уснул счастливым. «Какой интересный этот мир, как хорошо, что папа сделал меня», — подумал он прежде, чем его глаза закрылись.

Папаша в эту ночь домой не пришёл, видимо, у него были какие-то неотложные дела. Поэтому утром, с первыми лучами солнца, Пиноккио встал, позавтракал водой и быстро подмёл пол и навёл порядок. Когда он уже отставил веник, дверь открылась, и на пороге появился папаша:

— Ну? — сурово спросил он.

— Я всё сделал, как вы, папа, хотели, — отрапортовал он.

— Молодец, — скупо похвалил Карло сына и протянул ему штаны, — вот тебе штаны, не новые, конечно, зато чисто выстиранные, только что с верёвки снял.

— Спасибо, — Пиноккио кинулся было поцеловать отца, но тот отстранил его рукой.

— Не люблю слюнтяйства. Вот тебе пожрать, — он дал сыну небольшую головку лука, — А вот тебе гусиное перо, учись, сынок.

После этого Карло рухнул на кровать и, не раздеваясь, заснул.

— Папа, что с вами? — Пиноккио начал тормошить его, но отец был безмолвен. Парень вдруг подумал, что он умер, очень испугался и спросил: — Папа, вы не умерли случайно?

— И не надейся, — донеслось из-под комода, — нажрался просто, как обычно.

— Ах, как хорошо, — воскликнул мальчик, — вот видите, синьор Говорящий Сверчок, какой у меня заботливый отец.

— Ну-ну, — донеслось из-под комода.

Пиноккио напялил штаны с лямками, которые были ему очень велики, взял в руки перо и уселся у стола завтракать луковицей. Ему никто не объяснил нежелательность потребления луковой кожуры. Но и с кожурой завтрак ему понравился, несмотря на слёзы, текущие по щекам. Запив завтрак водой, он оправил свой гардероб и первый раз в жизни вышел из дома. Парень шёл учиться в школу.

Солнце светило, как бешеное, небо было голубое до неприличия, день был великолепен, а люди с насмешкой глядели на Пиноккио, уж больно велики были штаны этому мальчику. Но молодой человек не обращал внимания на насмешки. Он остановил первого встречного мужчину и спросил:

— А не может ли мне досточтимый синьор сказать, где находится школа?

— Вот я сейчас дам тебе в морду, — пообещал мужчина, — чтобы под ногами не путался.

И Пиноккио двинулся дальше.