Буратино. Правда и вымысел…

— Так, — констатировал учитель, — добровольно получить «пару» никто не хочет. Хорошо, я посмотрю по журналу, — при этих словах кто-то облегчённо вздохнул, а у кого-то начались спазмы в кишечнике. — Итак…

Некоторые захотели спрятаться под парты.

— Итак… — учитель водил карандашом по журналу.

— Да не тяни же ты, долговязый чёрт, — прошептал самый морально слабый ученик.

— Синьор Карбоне, что вы сказали? — оживился учитель.

— Я ничего не говорил, — вскочил несдержанный ученик.

— А мне показалось, что вы говорили о каком-то «долговязом чёрте»?

— Нет, нет, синьор Колибри, вам это послышалось, — стал уверять Карбоне.

— Да нет же, друг мой, не послышалось, — улыбался учитель Колибри, протирая пенсне, — я отчётливо слышал это.

— Вам показалось.

— Нет, не показалось! — вдруг заорал учитель, и от его благодушия не осталось и следа. Он вскочил так, что стул отлетел до самой доски, схватил указку и энергично пошёл по классу, раздавая удары по головам, рукам и прочим частям тела. — Прекратите жевать, Самато, — бац по башке, — хватит карябать парту, Сальтио, — бац по рукам, — прекратите, вертеться, Делоро, — штыковой удар остриём указки в рёбра.

Наконец он продрался сквозь ряды «неприятеля» до самого Карбоне и, торжественно пленив его за ухо, потащил к доске, приговаривая:

— А ну-ка отвечай мне, человекообразное, почему сын Газдурбала Ганнибал разбил римлян при Каннах, перевалил через Альпы и не взял Рим? Отвечай!

— Ухо больно! — повизгивал Карбоне.

— Я тебя не про ухо спрашивал. Отвечать про Ганнибала и про вторую Пуническую войну!

— Ну этот, как его… — начал ученик, почёсывая ухо.

— Ганнибал — добавил учитель.

— Ну да, Ганнибал начал войну и… и при Каннах напал на римлян и разбил их.

— Далее.

— Ну, в общем, разбил их в пух и прах, очень сильно разбил.

— Ну, далее, далее.

— Ну, этот самый парень их так разбил, что им мало не показалось.

— О, Господи! — взорвался учитель. — Лучше этот самый парень разбил бы тебе твою пустую башку. Садись, «два».

— За что? — искренне возмутился ученик.

— Уйди отсюда, а то вылетишь из класса, — закончил учитель, — Так, а кто из вас, говорящие обезьяны, знает, что было при Фермопилах? Ответит Делордо.

— Я не расслышал вопрос, синьор учитель, — сказал тот, вставая.

— Что было при Фермопилах? — устало повторил учитель.

— Я болел, — вдруг заявил ученик.

— Да? Очевидно, с вами случился острый приступ слабоумия, и именно при Фермопилах, — произнёс учитель. — Ладно, мне с вами всё тоже ясно, объявлять оценку нет смысла, вы и сами её знаете.

— Это откуда же я её знаю? — удивился ученик. — Я что, по-вашему, колдун что ли?

— Нет, вы не колдун, вы болван, и ваша оценка два балла. Ладно, хватит на сегодня истории. Перейдём к правописанию. Писать будем букву «О».

— Господин учитель, — робко поднял руку один из учеников, — позвольте вам напомнить, что мы пишем уже букву «О» четыре занятия подряд.

— Ничего-ничего, вам как следует нужно запомнить эту букву.

— Почему? — спросил кто-то.

— Потому что именно с этой буквы начинаются слова «ослы» и «олухи».

В общем, учитель очень понравился Пиноккио. Он казался ему необыкновенно умным человеком. И школа ему понравилась, и класс, и буква «О». Единственное, что беспокоило нашего героя, так это нерешённый вопрос с хулиганами. Но мальчик надеялся, что если он отдаст им три сольдо, которые он выиграл, то они от него отстанут.

Тем временем уроки шли своей чередой, и правописание сменил урок географии, где Буратино узнал об Африке и об африканских людях. А потом начался английский, и парень уяснил важность и значимость артикля «зе». И что он вовсе никакой не «зе», а на самом деле «сэ» или даже не «сэ», а вообще неизвестно как написать. И нужен он очень сильно, только непонятно для чего. После этого артикля уроки кончились. Но Буратино уходить не торопился, ему было очень жаль, что занятия закончились, и он продолжал сидеть в классе, пока его оттуда не выгнала техничка. Делать было нечего, и он вышел на школьный двор и обмер со страха. Во дворе его ждали. И ждали его хулиганы.

— Ну, вешайся, козёл, — произнёс хитрюга, увидев Пиноккио.

— Заточка на этот раз тебе не поможет, — сообщил беззубый, помахивая хорошей дубинкой.

— И учитель тоже, — заверил Поджеро, он уже ушёл, мы проверили.

«Да, действительно, дело плохо», — думал Буратино. Но на этот раз его не посетил страх, от которого подкашиваются ноги. На ногах парень стоял твёрдо.

— Господа хулиганы, — начал Пиноккио достаточно твёрдо, — а может, мы решим все вопросы без эксцессов? По-хорошему.

— Мы тебя убьём — и никаких эксцессов, — заявил Поджеро, — чтобы другим было неповадно нормальным пацанам руки резать.

Делать было нечего, и Буратино решился: «Будь что будет, но не дам забить себя, как барана». Он достал заточку и кинулся на Поджеро.