Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

— А главное, — продолжал Буратино, стараясь не краснеть от похвалы, — мы будем ни при чём. А Томазо Рыбак на морской мине взорвался. Сколько их в море с прошлой войны плавает, вот одна и приплыла.

— Правильно, — сказал Пепе, — я сам один раз такую видел после шторма. Только вот как динамит подложить под его баркас.

— Не знаю, — ответил Буратино, — полагаю, что этот вопрос к тебе, ведь ты у нас лучше всех плаваешь.

— Это верно, — согласился Альварес, но было видно, что ему не очень- то улыбается такое дельце. — Мне ещё два человека потребуются, пока я буду плавать и всё устанавливать, один должен меня в баркасе ждать на вёслах, а другой со мной, помогать.

— Пацаны, — честно признался Гопак, — я воды малость того… Не люблю я воду, холодная она.

— Ага, — сказал Рокко, — что ты воду не любишь, можешь о том и не говорить, это по твоей шее видно. А с Пепе поплыву я, а Серджо возьмём на вёсла. Пойдёшь, Серджо?

— Оно чего же, конечно пойду, мне грести не обломно.

На этом состав диверсионной группы был утверждён, и Пиноккио занялся инструктажем и производством бомбы.

Глава 20 Последняя точка

Кучер и по совместительству телохранитель Бареры спрыгнул с козел и довольно бесцеремонно оттолкнул пьяного шахтёра, загораживающего проход в один из самых грязных портовых кабаков. Барера вошёл внутрь и остановился, он поморщился от копоти и вони, царившей в помещении. Бандит быстро огляделся и пошёл вдоль столов, не обращая внимания не неодобрительный взгляд официанта, он по-хозяйски пошёл в подсобное помещение и остановился перед двумя крепкими ребятами, что охраняли дверь в одну из комнат.

— Диего у себя? — спросил у них Барера.

— Да, синьор Барера. Проходите, — сказал один из молодцов, открывая дверь.

Барера вошёл в чистенькую и светлую комнату, где за обеденным столом сидел Фиксатый. Они молча поздоровались, и Фиксатый предложил:

— Садись, Виторио, попробуй спагетти с пастой, очень неплохая паста, здешний повар неплохо её делает.

— Я чуть-чуть съем мачидони, — ответил Барера, накладывая себе фруктов.

— А что ты такой озабоченный, Виторио? Или наш носатый друг опять выкинул какой-нибудь фокус, от которого Томазо покрывается пятнами?

— Я тебе скажу правду, — отвечал Барера, — но сначала ты мне ответь на один вопрос.

— Ну? — спросил Фиксатый, откидываясь на спинку стула и глядя на Бареру с любопытством. — Что ты хотел спросить, Виторио?

— Скажи, Диего, а не получал ли ты приглашение посетить нашего глубокоуважаемого дона?

Фиксатый улыбнулся и, облизнув губы, вытер их салфеткой. Он не собирался говорить ни с кем на столь щекотливую тему, а уж с Барерой в первую очередь.

— Я не пойму, куда ты клонишь, Виторио, — отпив вина, произнёс Фиксатый. — И что всё это значит?

— Я никуда не клоню, Диего, — произнёс Барера, накладывая себе ещё фруктов, — но с некоторых пор в нашем городе произошли некоторые перемены, которые ты, Диего, не мог не заметить. И меня интересует, Диего, что ты обо всём этом думаешь.

— Налей себе вина, Виторио, это очень хорошее вино, я держу его только для себя. Обрати внимание на цвет, — Фиксатый поднёс стакан к глазам и через него посмотрел на окно, — какой колор! Чудо!

— Эй, Диего, какое, к дьяволу, вино, какой ещё, к дьяволу, колор, — чуть раздражённо произнёс Барера. — В городе творится полный бардак, а ты говоришь о колоре.

— Бардак? Никакого бардака в городе не творится. Просто наш носатый друг оказался чуть ловчее, чем вы с Томазо, Рыжим и Тузом предполагали. Сначала ты, Виторио, на халяву хотел прибить их завод. Ведь хотел?

— Мы все хотели, — ответил Барера.

— А разве я не говорил вам, что этих хлопцев нужно мочить без предупреждения, а не выплясывать вокруг них, пока они не озвереют.

— Да-да, ты говорил, Диего. Ты был прав, с ними надо было кончать сразу, но это был бы беспредел, это могло не понравиться дону и другим уважаемым людям.

— Да, — усмехнулся Фиксатый, — конечно, Виторио, всем известно, что ты добропорядочный христианин, никто о тебе не скажет, что ты беспредельщик. Но почему сегодня ты приходишь ко мне и начинаешь задавать разные вопросы. О чём ты волнуешься? Тебе не о чем волноваться, никто ни в чём тебя не упрекнёт, ты ведь не пролил напрасной крови. Виторио, так что же случилось?

— Диего, я сегодня был у дона. От него я узнал, что он пригласил к себе и тебя.

— Понятно, — сказал Фиксатый спокойно и, вдруг неожиданно навалившись на стол грудью, зашипел сквозь зубы. — А знаешь, что я тебе скажу, любезный мой друг Виторио. Во всём, что сейчас происходит в городе, виноват ты и Томазо. Да-да, Ты и Томазо. Вы довели дело до этой ситуации, вы довели дело до того, что в него стал вмешиваться дон.

— Но…