Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

— А ты зря, Парилья, так о провинции небрежно выражаешься. В провинции есть какая-то теплота в сердцах у людей, — синьор Александр встал и пошёл вокруг стола, — высокая душевная грация, чистота отношений, какая-то гордая умиротворённость. И мудрость, да, Парилья, да! Мудрость, о которой вам, урбанизированным детям монстров мегаполисов, даже и слышать не приходилось. А какие здесь люди! Цельные, колоритные, живые. Вот ты, Парилья, ты со своим шурином из-за квартиры тестя судиться собираешься и силы у вас с шурином равны: ты — государственный чиновник важного Министерства и он — высокопоставленный сановник. И будете вы судиться долго, нервы друг другу портить, нужных людей тормошить, взятки судейским давать. А здесь, в провинции, Парилья, люди не судятся. Они серьёзные и обстоятельные, им претит такая крысиная возня. К примеру, поссорились два человека, вернее, не два, но будем говорить о двух. Одного звали Пиноккио, другого Томазо. И что, по-твоему, они, думаешь, судились? Нет, брат Парилья, шутишь. Высокая духовность этих людей не позволит им опуститься до судебных тяжб. Они берут револьверы, винтовки, взрывчатку. Ба-бах! И вопрос решён. Или ножичком чик в бок. В общем, кому как нравится. Прав я, синьор Джеппетто?

«К чему он клонит? — судорожно размышлял Пиноккио. — Какой ещё шурин? Какая квартира тестя? Какой ещё «ба-бах из револьвера»? Из того ствола, что забрал у меня Парилья, я только американца завалил. Но Американец на дне моря. Или они его достали? Кто же они такие?».

— А синьор Джеппетто задумался о чём-то, — заметил синьор Александр. — И вообще, Парилья, сними с него наручники.

— Он опасный, — засомневался обладатель квадратной челюсти.

— Ничего, сними.

Парилья снял наручники и отошёл в сторону.

— Может, вы мне объясните столь детективное похищение моей скромной персоны? — сказал Пиноккио, разминая руки.

— Конечно, объясним, — улыбнулся Бернарди. — Мало того, мы ещё и у вас объяснений потребуем кое-каких. Или, может быть, пояснений, если вам так больше нравится.

— И всё-таки, кого вы представляете? — спросил Буратино.

— Его, — ответил синьор Александр, усаживаясь за стол, — Его Самого, — при этом он указал рукой на потолок, обозначая какое-то вышестоящее лицо.

— Неужто Бога? — усмехнулся Буратино.

— Ну, не Бога, конечно. Всевышнего представляет Папа Римский, мы представляем лицо помельче, но тоже достаточно влиятельную персону, особенно в нашем королевстве.

— Любопытно. Ну и кого же?

— Его Королевское Величество, — назидательно сказал синьор Александр. — Так что мы верные слуги короля. Глаза, так сказать, и уши.

— И топор, — добавил из-за спины Пиноккио Парилья.

— И топор тоже, — согласился Бернарди.

— Министерство безопасности, — догадался Буратино, и у него отлегло от сердца. Он вздохнул. — Фу, а зачем же я понадобился слугам Его Величества? Я ведь не карбонарий какой-нибудь, не бомбист, обыкновенный скромный коммерсант.

— Ах, коммерсант, — Бернарди понятливо закивал головой. — Простите моё любопытство, вы торгуете чем-нибудь или производите что-то?

— Ценные бумаги, акции, — соврал Пиноккио.

— Судя по вашему виду, бумаги очень ценные, нефтяные, наверное.

— В основном угольные, нефти у нас здесь нету.

— Ах, угольные! — Бернарди продолжал понятливо кивать головой. — А кофе не занимались? Тоже, говорят, прибыльное дело?

— Нет, кофе не занимался.

— А вот ваш бывший компаньон по бизнесу, некий Джузеппе Фальконе, утверждает, что вы и с кофе работали. Или врёт?

Холодок пробежал по спине нашего героя. Он несколько секунд лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но любой ответ мог неприятно обернуться для него. И поэтому он спросил:

— Ладно, синьор Бернарди, что вы хотите от меня?

— Вот это деловой разговор, — удовлетворённо произнёс ЭМГЭБЭшник.

— Что ж, будем говорить по душам, как я понимаю?

— Смотря о чём и смотря по каким душам, — ответил Пиноккио.

— А поговорим мы о странных делах, которые творятся в вашем городе.

— Любопытно, что же такого странного творится в нашем заурядном городе? — поинтересовался Пиноккио. — Мне кажется, самые обычные дела, самого обычного города. Даже не могу себе представить, что ваше Министерство здесь ищет? У нас в городе самый отъявленный революционер, бригадир шахтёров Деленио, так как украл с верёвки полицейский мундир, одел в него соседского осла и зарубил топором. И орал при этом, что такого наслаждения в жизни не испытывал.

— Смешная история, вынужден отдать должное вашему чувству юмора,

— без тени улыбки произнёс синьор Александр. — Только это не самая смешная история, произошедшая в вашем городе.

— Вы знаете ещё смешнее?

— Знаю. Один забавный случай произошёл у вас с одним постояльцем гостиницы. Мы с Парильей долго смеялись. Некий, известный в определённых кругах, синьор остановился в вашей лучшей гостинице. И, представляете, вот смех, какой-то ваш местный шутник залез на каланчу и давай палить по окнам приезжего синьора из винтовки новейшего образца.

— Смешно, — согласился Пиноккио.