Бурелом

— Нет, нет, — запротестовал Наумов. — Этот запас про черный день, сейчас и без него план вытянем.

«А отец дельное предлагает, — задумчиво смотрела в замерзшее окно Рита. Но Наумов и слышать не хотел о запасе. Чем бы поддеть начальника?»

— Леонид Павлович, если мы выполним досрочно годовой план, наверняка в краевой газете напишут о нас.

— Верно Ритка говорит, — хитро прищурился Илья Филиппович.

— Хорошо, я подумаю. Пора по домам! — Леонид Павлович встал, застегнулся на все пуговицы, поднял воротник полушубка. — Ох и хитрые же вы, Волошины, — улыбнулся он.

Илья Филиппович подмигнул дочери. А на улице сказал:

— Это ты здорово его поддела. Разрешит вывозить лес, как пить дать.

Рита не слышала отца. Мысли ее были далеки от дел. Ветер прижимал к земле. «Неужели шел впереди бульдозера?! Не обморозился бы…»

3

— Куда собралась? — спустил с кровати босые ноги Нестер, видя, как кутается в шаль Анна. — Ты с ума сошла в такую погоду переться! Добрый хозяин собаку на улицу не выгонит…

— Да как же, — заговорила Анна, — а если девчата мои соберутся. Им, молодым, пурга нипочем. Я уж схожу. До клуба недалеко, не заблужусь.

— Дура! — жестко бросил Полушкин. — Нос отморозишь, может, поумнеешь…

За окнами гудело. У Анны на миг похолодело сердце: в такую погоду до калитки дойти — задача, не то что до клуба. Женщина до самых глаз замоталась платком. Шагнула за дверь. Ухнул ветер в спину. От неожиданности Анна потеряла равновесие, ткнулась носом в снег. Поднялась, оглянулась по сторонам, не видит ли кто — смеху не оберешься. Забыла Анна, что в такую-то погоду, да еще вечером, едва ли встретишь прохожего…

Мутными, желтыми зрачками кое-где были видны огоньки в окнах домов. Анна упорно продвигалась вперед. Пока добралась до клуба, совсем обессилела. Почти на корточках вползла на крыльцо, толкнула дверь. Вместе с посвистом ветра и шальным снегом ввалилась в клуб. Темно. Пошарила рукой выключатель. От лампочек брызнул свет. В клубе было холодно, нетоплено. Анна отряхнула снег, села передохнуть на скамью. «Глупая я, — подумала женщина, — кто же в такую погоду на занятия придет». За окнами гудел ветер, а Анна все думала и думала… Но сколько не сиди, а домой идти надо.

— Я уж думал замерзла где, — встретил Анну муж. — Говорил задарма сходишь…

— Почему ж! — зло сверкнула глазами женщина. — Девчата все собрались. Я в самый раз подошла.

— У-у, — промычал удивленно Нестер. — Не девки, а кобылы, если в такую погоду шляются…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1

Вихрастая пурга улеглась за плетнями огородов большими сугробами. Но после памятного похода Корешов занемог. Виктор вызвал фельдшера — сухонького, рассеянного старичка с окладистой бородкой. Глядя на то, как он выкладывает из саквояжа какие-то баночки, флакончики, шприцы, можно было подумать, что Селиверст Селиверстович намерен в сорокинском доме открыть медицинский пункт. Наконец, из вместительного саквояжа был извлечен помятый халат. Облачившись в него, фельдшер поверх выпуклых очков посмотрел на Платона и удивительно скрипучим голосом сказал:

— Ну-с, молодой человек, послушаем вашу грудь. — Он дотронулся холодным кружком стетоскопа до корешовской груди. — Дышите глубже, так-так! — Селиверст Селиверстович удовлетворенно хмыкнул, постучал указательным пальцем пониже соска. — Могуч, а?! Сто лет проживете-с, молодой человек. И никаких порошков и капель я вам не выпишу, — неожиданно заявил фельдшер, снова укладывая в саквояж целую шеренгу медикаментов. — Я не опорочу медицины, если скажу, что порошки помогают больным, а здоровым они только во вред. Вам мой совет — натереться водкой и спать, — Селиверст Селиверстович потеребил бородку. — Можно и сюда маленько, — он выразительно щелкнул пальцами по горлу. — Разрешите откланяться…

По обметанным от жара платоновским губам проскользнула улыбка.

— Ходячий анекдот, а не фельдшер, — сказал Виктор. — Ну ты лежи, а я за «лекарством» сбегаю…

Платон достал из-под подушки письмо и снова перечитал его. Василий Коржин писал, что живут они с Марией хорошо, ожидают ребенка… «Уже ребенка! — Корешов потер переносицу. — Кажется, вчера только уехал из города, а ведь сколько времени уже прошло…» Ему было приятно, что ребята в порту не забывают о нем, передают кучу приветов.

В комнату на цыпочках осторожно вошли ребята. Николай достал из кармана яблоко, неловко сунул его под подушку Платону.

— Поправляйся, — сказал он.

Не успели ребята рассесться, как вошла Волошина. Тося многозначительно кашлянул и незаметно тронул за рукав Николая.

— Засиделись уж, — протянул Тося. — Пора идти…

Платон густо покраснел: уж кого-кого, а Риту он никак не ожидал. Ребята незаметно покинули комнату. Рита и Платон остались наедине. Корешов до самого подбородка натянул одеяло. Он не знал о чем говорить с Ритой. Встречались они всего несколько раз и то случайно. Платон, присматриваясь к девушке, не раз думал, что в ней в одинаковой пропорции заложен как волевой характер, так и девичье легкомыслие. Какое из этих качеств привело ее сюда?