Буреполомский дневник

В 5 утра проснулся, сообразил – и пошел к своим баулам, доставать и раскладывать все под матрас – телогрейки, книги, тряпье и пр. Пока темно, вся шваль не видит, – но тут, увы, и в 5 утра в “фойе” толчется и бегает туда–сюда немало народу. Шконка оказалась с крючками, и набитый продуктовый баул (не только продуктами набитый, но и остатком барахла из тех, временных баулов) влезал под нее очень плохо, то и дело цеплялся и рвался.

Остальное распихал, когда уже пришли с завтрака, приготовил завтрак себе, поел – был уже 10–й час. Тут вдруг приходит этот мелкого росточка азер и говорит: особо не раскладывайся, после обеда поедешь вон на ту шконку, – показывает куда–то в середину секции. Там, оказывается, щит, сетки на раме шконки нет – а у него. видишь ли, болит печень, селезенка и пр., и он на щите лежать никак не может. А я со сломанным позвоночником, значит, могу...

Я сказал ему это и выразил явное неудовольствие и нежелание переезжать. Там, м.б., было бы и лучше – место у стены, а меня положили у окон (хорошо еще, хоть в простенке, а не под самым окном), но – тошно становилось при одной мысли все, только что аккуратно уложенное под матрас и распиханное по трубам батареи в изголовье, вытаскивать и перекладывать вновь. Этот уродец на мои доводы сперва все твердил мне: “Ничего, ничего, привыкнешь”, – но потом, видимо, нашел еще кого–то, с кем можно поменяться местами, и от меня отстал. Я остался на “старом” (первоначальном) месте.

3–го пошел с ними на ужин, сел за крайний от двери (не считая столов “обиженных” и “красных”) стол, там сидело всего 3 человека. Садился за него и весь день вчера. Но уже в обед (?) какой–то хмырь там спросил меня: чего это, мол, ты здесь уселся, тут все занято, 6 человек! Я ответил, что в ужин 3–го (когда его не было) я пришел 1–й раз, спросил – мне сказали, что можно сесть. Он лишь недоверчиво хмыкнул. И за 2 дня больше 4–х человек нас за этим столом не собиралось. Но вчера после вечерней проверки этот же хмырь подошел ко мне и сказал: завтра с утра ищи себе другой стол, тот весь занят. Просто приказал, и все, без вопросов и рассуждений; причиной тут, конечно, чисто личная неприязнь ко мне, и я даже догадываюсь, какая именно.

Сегодня в завтрак пошел спрашивать – везде занято (хотя часть столов и полупусты, – но, м.б., к обеду заполнятся). Было невыносимо, до смерти противно и унизительно – ходить, спрашивать и везде получать заведомый отказ. (Да еще таким изумленно–возмущенным, негодующим тоном порой, как будто я невесть что спрашиваю или уже сажусь на чужое место без разрешения!..) Мне еще что–то кричали в спину, еще советовали, за какой стол сесть – но я, не дослушав, ушел и теперь не знаю, стоит ли ходить в столовку вообще, не остаться ли мне просто, как некоторые, гулять в столовском дворе...

Ну и, наконец, “запасной вариант” (переименовывать его все же нет смысла).Под вечер 3–го “Билайн” все же заработал. Он сказал мне об этом, идя качаться на спортплощадку, обещал дать телефон попозже. Потом – пока я сидел в “фойе”, ждал места – еще раз обещал подойти. Потом – видел меня на той же банкетке, зайдя в барак с проверки. Не подошел. Назавтра (вчера) он поздоровался со мной на зарядке, ни слова больше не сказал, и молчал весь день, сколько раз мы виделись. Поужинав, я пошел к нему без 10–ти 9 – он разговаривал сам. И лишь когда он вышел на вечернюю проверку, я спросил его – он сказал, что вчера “трубу” ему нормально не зарядили, т.к. своего зарядника нет, а чужой тоже бывает занят; сейчас же (вчера после отбоя) к его “трубе” уже очередь, и вообще, он помнит и сам подойдет. Уже было ясно, что он не подойдет, конечно, – он, еще недавно “пробивавший” меня с 11–го прийти и позвонить домой. Похоже, увидев меня тут, на бараке, переведенным сюда, остальные блатные сказали ему “трубу” мне не давать, но он не хочет сообщить мне об этом прямо, а придумывает увертки и отмазки, – почти так же, как 16 дней мне не давали телефон в руки в транзите Нижегородского централа летом 2007 г., когда везли сюда. Ходил тогда же, 3–го, еще до относа вещей, к “телефонисту” – он тоже (по его словам, не более) сидел без “трубы”.

А в общем–то, основное – и, пожалуй, единственное – преимущество 8–го в том, что он на 1–м этаже, и даже высоких порогов и ступенек, как на 7–м, здесь нет. Можно выходить на улицу часто – в 5 утра, только встав (возобновив мою старую традицию на 13–м, – выйдя, проверять погоду и про себя называть, сколько дней осталось), или, допустим, когда ждешь в “фойе” чайник. А в остальном – все как везде, особенно близкое сходство с 13–м, – как и там, тут всецело и неприкрыто заправляет кучка суперблатных; “козлов”, в отличие от 11–го, здесь не видно и не слышно. Еще не одну тысячу придется потратить на их чайно–конфетные нужды...

14–50