Буреполомский дневник

Короче, открывают дверь и запускают с улицы всю толпу. Я тоже захожу и, пока внутренняя решетка в коридоре открыта, а санитаров нет, иду прямо на 2–й этаж. Там, конечно же, есть дежурная медсестра, она ставит мне капельницу (опять 2 раза, т.к. 1–й раз игла из вены вскоре вылетела). Я ее спрашиваю: Вы здесь были полдесятого сегодня? Она говорит: я тут с полдевятого. Я: а что же мне санитар говорил, что Вас нет, я ждал 40 минут на улице? Спускаюсь после капельницы, спрашиваю это у него самого. Он говорит: я думал, тебе сюда (на 1–м этаже тоже есть медсестра, делающая уколы, ее и правда до 10 часов могло не быть). Я: я же тебя спросил, НАВЕРХУ есть сестра, или нет? Он: ты про 2–й этаж ничего не говорил, я думал, тебе на 1–й... Идиот, короче. Как будто я не помню, ЧТО я ему говорил...

Одновременно сейчас вот, как пришел, – выяснилась утренняя ситуация с одеялом. Этот лось, который обещал и не сделал, – подошел и объяснил, что он хотел его прогладить, но было очень слабое напряжение (как тут обычно и бывает), не получилось бы все равно. А ему утром кто–то “поднял нервы”, как они говорят, – и он, типа, не мог мне сразу толком объяснить. Еще один идиот, короче... Вот с кем приходится жить годами... :(((

14–01

“И познаете истину, и ненависть к ней сделает вас свободными”. Все, что я вижу здесь вокруг себя, мне глубоко ненавистно.

21–05

Наглец этот тупорылый, который утром отказался мне гладить одеяло (хотя обещал) – сейчас, вечером, уже как ни в чем не бывало подходит за сигаретами...

6.8.08. 9–11

“На улице дождик и слякоть,/Не знаешь, о чем горевать...” Холодно, идет дождь, погода совсем осенняя. На душе тоска и пустота. Не от погоды, конечно, а от пребывания здесь. Скажи мне сейчас, что можно ехать домой – любой дождь, любая погода ничего бы тут уже не значили... Нет сил представить: еще 2 полных года здесь – 9–й и 10–й, плюс конец 8–го, плюс начало 11–го... Сейчас вот – еде одну зиму тут зимовать, потом опять лето, потом опять зима...

Надо идти в больницу на процедуры. 2 капельницы еще осталось – сегодня и завтра.

13–23

При полном одобрении и поддержке стада мрази и быдла, называемого “13–й отряд”, только что в раздевалке деревянной дубиной избили парня, татарина, не так давно “поднявшегося” с карантина. Били страшно – судя по тому, как он визжал, скулил по–собачьи во время экзекуции, а после нее так и остался лежать в углу, не в силах встать... Причину я точно не понял – вроде бы, поднявшись, он не объявил о чем–то таком, за что должен у всех этих мразей числиться в “обиженных”. А теперь, вроде бы, с другого отряда кто–то увидел его и “разоблачил”.

И еще, и еще раз, – навсегда, до смерти, вовеки уже не изменится это четкое, окончательное, продуманное и вызревшее решение: за свою лютую, тупую, мракобесную, дико–первобытную гомофобию, за нацистские погромы гей–парадов в Москве, а пуще всего – вот за эти вот избиения, за эту дикую кастовость в зонах, за эти “петушатники”, за побои и адскую, грязную, каторжную работу в них, – этот народ не должен существовать! И власть тут ни при чем – она лишь пользуется, эксплуатирует темный, нутряной, генетический фашизм этого тупого быдла в своих целях, чтобы потрафлять ему – и легче править им, быть ему своей. А сам народ этот проклятый, фашистский, люто–гомофобский и вообще любые меньшинства, всех, кто слабее, насмерть затаптывающий, – на него и дюжину атомных бомб сбросить, и весь его в печах сжечь, или напалмом с воздуха, – за ЭТО вот – ничто не будет для него карой чрезмерной...

16–38

Грани мразей... Или: “среди мразей”... То старое, жирное, тупое чмо, с которым прожил 4 месяца в проходняке в том году. Шутник, остряк, юморист... “Как он сам о себе думает”, по Райкину. Идет навстречу нам из ларька и на вопрос: “Много там народу?” – отвечает: “Никого”. Через полминуты заходим – толпа такая, что к окошку вообще не пробиться. Почти 2 часа простоял из–за ерундовых покупок...

7.8.08. 11–00

2–й день осенний холод и сырость, дождливая морось. Кончились капельницы. Кончился и постельный режим, – надо опять выходить на проверки, в эту–то погоду. Подонок, который мне стирал, а потом вдруг взбрыкнул на одеяле, – сейчас вообще отказался стирать, даже одежду. Показывает содранную кожу на руке, – типа, поэтому, но ясно уже, что и дальше не будет. Почему?..

8.8.08. 11–37