Буревестник

Степанян был опытным летчиком со многими десятками боевых вылетов за плечами, и он знал, что его ожидает. Скорее всего он не вернется, но слова эти были пустыми и как бы не касавшимися его.

Пора набирать высоту. Самолет задрал нос и полез вверх. Выше, еще выше, чтобы набрать высоту для пикирования. Вон она, эта линия, ненавистная петля. Пора. Штурмовик резко идет вниз. Перегрузка дает себя знать, но мысль работает четко и стремительно. Он вышел из пике метрах в пятнадцати от земли и перевел машину в бреющий полет. Он знал, что летит слишком низко для вражеских зениток, но зато сотни автоматов поливали его огнем. Он мчался в сплошном ливне трассирующих пуль, но не сворачивал в сторону. Именно этот ливень подсказывал его направление.

Как одиноки были его пулеметы в этом море вражеского огня! Но его пули доходили до цели. Он знал это, чувствовал. Он видел, как очереди штурмовика выковыривали немцев из окопов, буквально выбивали их оттуда.

Машина то и дело вздрагивала, но мотор продолжал реветь грозно и спокойно. Это была даже не разведка, это был какой-то вихрь, пронесшийся над немецкими позициями и людьми внизу; наверное, казалось, что не один, не два, а множество самолетов поливают их свинцом.

«Задача была выполнена блестяще», — так резюмировала этот необыкновенный полет газета «Красный Балтийский флот» 16 октября 1941 года.

Когда штурмовик приземлился на родном аэродроме, Степанян выключил мотор и несколько минут сидел в кабине не шевелясь. Потом молча вылез, посмотрел на пробоины в крыльях и в фюзеляже и пошел докладывать. Считать пробоины было некогда, впереди еще много работы… Именно работы: тяжелой и смертельно опасной, но в то же время и нужной. Потому что ее никто не может делать за тебя, и ты ее никому не можешь передоверить. Каждодневные будни и каждодневные подвиги. Вылет. Короткий отдых. Опять вылет. Снова отдых. А если не хочется отдыхать и душа снова рвется в бой, потому что еще много фашистской нечисти ходит по нашей земле? А если товарищ не вернулся с задания, тот, чей самолет ты привык видеть рядом со своим, товарищ, чья койка стояла рядом с твоей и чьи письма ты читал и перечитывал, переживая вместе с ним каждую строку? Что делать тогда, когда кажется просто невозможным удержаться и не сесть за штурвал? И приходится сдерживаться, сдерживаться изо всех сил.

И Нельсон ждал. Он научился сдерживаться и учил этому других. Особенно молодых, которым многое казалось простым и которые считали, что основное — это совершить подвиг… Они верили Степаняну, вернее — старались верить, когда он говорил, что нельзя «лезть в самое пекло», хотя молодежи казалось, что он нарочно охлаждает их воинственный пыл, а сам не соблюдает этого золотого правила. Действительно, то, что делал Степанян, восхищало молодых, но оно не было примером осторожности. Ему ничего не стоило вести машину прямо на открывшую огонь зенитную батарею и точным ударом заставить ее замолчать. Причем летчик не торопился уйти с поли боя. Он делал это только тогда, когда окончательно убеждался, что эта батарея уже больше никогда не будет бить по нашим самолетам.

Они даже знали об одном случае, когда Степаняну здорово влетело от командира.

А было это так…

…Группа штурмовиков обнаружила колонну фашистских танков. Еще издали летчики увидели темные движущиеся точки. «Цель впереди!» — предупредил командир Герой Советского Союза Николаи Челноков. Теперь главное — не промахнуться. Самолеты пошли на снижение. Совсем низко прошли они над шоссе. Пора!

Гитлеровцы прекрасно видели приближающуюся к ним все ближе и ближе «черную смерть». Стена огня, о которой, кажется, не было ни одной бреши, встала перед ИЛами. Автоматы, зенитки, пулеметы — все было пущено в ход. Но недаром Челноков считался мастером штурмовки по наземным целям. Его имя было хорошо известно немцам, и они старались избегать встречи с ним, так как знали, что она вря дли повторится, разве только на том свете.

Да, на текущем счету Николая Челнокова, защищавшего свой родной Ленинград, где он жил, рос и учился, были десятки уничтоженных танков, автомашин, большое количество живой силы противника.

Многие летчики учились у него, мастера-аса, перенимали опыт и умение.

В группе Челнокова был и Нельсон Степанян. Впереди шла машина командира, трассирующие ленты пуль тянулись за его самолетом. Все ближе и ближе рвутся снаряды. Зенитки работали вовсю! Вот штурмовики резко взметнулись вверх и как будто ушли в сторону. Не дав фашистам опомниться, второй заход! Удачно! На шоссе крутятся подбитые танки и факелами горят автомашины. Приятно, когда видишь дело своих рук!

Но фашисты не хотят признать себя побежденными: их снаряды продолжают искать наши штурмовики, и Нельсон видит что еще немного — и вражеские зенитки уничтожат машину Челнокова. Надо выручать товарища. Степанян спускается все ниже и ниже. Земля совсем близко. Вот они-совсем рядом, тонкие стволы, безжалостно жалящие огнем. Точно в цель ложатся бомбы, брошенные летчиком. Замолчала одна зенитка… вторая.