Буревестники

— Обязательно напиши! Я бы и сам это сделал, но ещё слабо знаю порт и людей… Напиши. Надо использовать все формы работы: и нелегальные, и легальные.

Из газеты «Далёкая окраина» от 27 июля 1907 года.

«…Работа в тесных коллекторах за неимением вальцовочных машин производится 12-15-летними мальчишками, которые, получая нищенские оклады, принуждены по пятнадцать часов в сутки лежать в коллекторе и бессменно ворочать трещотку…»

Вскоре после опубликования заметки Воложанина вызвал к себе инженер, тот самый, что некогда пытался премировать его целковым за молодецкий удар по станине нетопыря.

Он долго и недоумённо смотрел поверх пенсне на стоящего перед ним юношу, потом медленно, с непонятной интонацией произнес:

— Так вот вы какой, оказывается!

Пётр, обычно смущавшийся при повышенном внимании к его особе, на этот раз держался уверенно и с достоинством, только слегка порозовевшие скулы выдавали его волнение.

— Но вы, надеюсь, понимаете, — продолжал инженер.— Что на этой операции невозможно обойтись без подростков?

— Понимаю. Пока невозможно.

— Чего же вы добиваетесь?

— Об этом я написал в статье: нужно механизировать труд подростков-котлочистов. А кроме того, сократить рабочий день, повысить жалованье, давать молоко…

— Сократить, повысить… — насмешливо повторил инженер. — Не слишком ли много требований?

— Это минимум! — твёрдо сказал Пётр, глядя прямо в сверкающее инженерово пенсне, за которым не было видно глаз.

— Вон как! А что же тогда максимум?

Воложанин промолчал.

— Я полагаю, что администрация сочтёт эти требования чрезмерными. Это, кстати, и мое мнение.

— В таком случае профессиональный союз военного порта объявит забастовку всех котлочистов!

— А мы их выбросим за ворота! — закричал инженер. — А на их место возьмём других, благо бездельников вокруг шляется тьма!

— С другими будет то же самое!

Инженер с такой силой грохнул кулаком по столешнице, затянутой зелёным сукном, что ручка-вставочка подпрыгнула и упала на пол.

— Идите и знайте: вас ждут большие неприятности!

Прошло несколько дней, однако никаких неприятностей с Воложаниным не произошло. Судя по всему, администрация убоялась забастовки, тем более что на днях был получен срочный военный заказ, и пошла на выполнение требований профсоюза: котлочистам сократили рабочий день до десяти часов и повысили жалованье.

— Молодец, Петя! — обнял его Ковальчук, узнав новость. — Для начала неплохо!

— Для начала?

— Конечно, ведь борьба только начинается, и требований к хозяевам мы ещё предъявим немало. А профессиональный союз будет нашим подспорьем. Правда, Дед, ну, Силин, мне все долдонит: профсоюз должен быть нейтрален, профсоюз должен быть нейтрален!..

— Это он все свою меньшевистскую линию гнёт. А между прочим, в резолюции пятого съезда прямо сказано, что партия должна идейно руководить профессиональными союзами, от этого во многом зависит успех нашего дела… Да ты, собственно, уже на практике в этом убедился… — Ковальчук вдруг заметил тень задумчивости на лице Воложанина и, ошибочно истолковав её, добавил:— А угроз ихних не бойся: мы тебя в обиду не дадим!

Но не об угрозах думал Пётр. Он снова вспоминал их Учителя, мудрого и чуткого Назаренко, и снова жалел, что нет сейчас его рядом. И в трудные минуты, и в минуты радости – всегда его недостаёт. Как порадовался бы Корнеич успехам своих учеников!

— Ты домой сейчас? — услышал он голос Ковальчука и очнулся от раздумий. — Хочешь, пойдём ко мне? Книжонку покажу одну – замечательную: Артур Арну «Мертвецы Коммуны»… Ребята из депо придут, устроим громкую читку. Как в прошлый раз…

— С удовольствием бы, но сегодня не могу: у Насти… ну, у моей хозяйки день рождения. Я обещал…

— А-а, — улыбнулся Ефим, и зубы его молодо блеснули в тёмно-русой бороде. — Тогда конечно…

— Послушай,— нерешительно сказал Петр. — Не одолжишь ли до получки «синенькую»?

— Откуда у меня пять рублей, чудак-человек? Вот всё, что есть – сколько тут? – рубль да пятиалтынный, да вот ещё гривенник. Забирай всё… Забирай, говорю! А ещё позычь у Максимыча, у него должны быть…

В галантерейную лавку Пётр вошёл, совершенно не представляя, что ему нужно. Ему, конечно, случалось раньше покупать подарки друзьям, но то были ровесники, однокашники – мальчики и девочки из «благородных» семей; соответственными были и подарки: настольные игры, книжки, альбомы для стишков… А вот что дарят взрослой женщине, простой работнице? Тут было над чем задуматься.

На Воложанина, в растерянности стоявшего у прилавка продолжительное время, уже начал кидать обеспокоенные взгляды приказчик. Потом он не выдержал, подошёл и, бесцеремонно оглядев скромно, по-рабочему одетого парня, осведомился:

— Ну, чего тебе? — а нагловатые глаза добавили: «Шляются тут всякие…»

При других обстоятельствах Пётр поставил бы этого лакея на место, но сейчас он начал мямлить, путаясь в словах и презирая себя за уничижительный тон. Приказчик тем не менее понял его с полуслова.

— Подарок? Матери али девке? А денег небось с гулькин нос?

— Деньги есть, — хмуро буркнул Воложанин. — И цена для меня не имеет значения.

Тон приказчика сразу изменился.