Буря

Марк заговорил первым. Он не был похож на себя – я чувствовала, как дрожит его душа. Я наблюдала, как медленно, по мере продолжения монолога Марка, увядает жизнерадостность на лице Пети. Вот дрогнула улыбка, и судорожно вспорхнули ресницы. Петя слушал и переводил серьезный взгляд с меня на друга. Должно быть, начался урок, потому что гул голосов затих.

– Понимаешь, просто так вышло. Ты не думай, что мы за твоей спиной… Черт! Петь! Просто вот так вышло. Я не знаю, что еще сказать, честно.

Мы стояли втроем, опустив головы в пол. Марк замолчал, и больше никто не произнес ни слова. Я хотела что-нибудь добавить, но внутри у меня все сжалось, а дыхание стало быстрым. Я молилась об окончании этой сцены. Я не могла больше находиться в этом моменте.

– Окей, я понял, – наконец другим, взрослым голосом произнес Петя и, оттолкнувшись от стены, прошел через пространство между мной и Марком.

С диким криком по коридору пронеслись маленькие мальчики.

Оказывается, перемена еще не закончилась. Просто мы все были оглушены разговором.

Я посмотрела на часы.

10:16.

– Шесть минут.

– Слишком бесконечные шесть минут, – сказал Марк и устало провел ладонями по лицу, словно умылся.

Я прислонилась к стене, опустилась по ней на пол и подняла слезящиеся глаза на Марка.

– Зато мы поступили порядочно. – Помолчала и вдруг грустно засмеялась: – А Петя еще говорил, что быть честным и порядочным или не быть – это пока не главный выбор в жизни одиннадцатиклассника.

5

Приятные воспоминания быстро забываются и живут в памяти гораздо меньше, чем самые незначительные, но неприятные моменты.

После сложного разговора с Петей мы с Марком несколько дней не могли смотреть друг другу в глаза. Нам было стыдно и плохо. Думаю, каждый из нас был противен самому себе. А в дополнение к мукам совести меня продолжали мучить мысли о будущем.

В общем-то, последние недели мая выдались непростыми. И есть только одно приятное воспоминание из этого периода, которое, несмотря на скоротечность времени, все еще не поблекло и не потускнело.

Марк уже был совершеннолетним на момент весны в выпускном классе. Водительские права он получил еще раньше. До лета уже оставались считаные дни, как и до нашего последнего звонка.

Стоял уже теплый вечер. Из-за распахнутых настежь окон по всему дому бродил легкий ветерок, немного приподнимая тюлевые занавески. Квартира была пуста, наверно, родители уехали к друзьям. Я была вымотана своими душевными метаниями и страхами. Марк после нескольких дней молчания позвонил мне и попросил спуститься. Я выбежала из подъезда и увидела глаза Марка сквозь серый дым сигареты. Он стоял, оперевшись о машину.

– Привет, – улыбнулся он весело и нахально.

– Ты даже не представляешь, до какой степени меня сейчас раздирает интерес.

– Отчим разрешил покататься. Поехали?

Я улыбнулась:

– А может, у меня дела. Я, может, к будущему готовлюсь с репетитором.

Сигарета ровной полудугой улетела в мусорный бак.

– Лучший способ подготовиться ко взрослой жизни – это наслаждаться молодостью.

Марк открыл мне пассажирскую дверь.

– Слушай, ну это прямо цитата для статуса, – сказала я, усевшись на сиденье поудобнее.

– Наслаждайся.

Я не помню, сколько мы катались, да я и не наблюдала за часами. Сквозь открытые окна в салон машины проникал свежий весенний воздух. Играла песня, которую я знала когда-то очень давно и про которую к этому моменту уже забыла. Хорошая песня. Она всколыхнула во мне то простое счастье, о котором я и думать забыла. Я громко подпевала и танцевала верхней частью тела. Песни сменялись, а настроение оставалось таким же безмятежным. В салоне не замолкал смех. Вторя тексту, я перегнулась через консоль и тихо пропела Марку на ухо, смешивая слова со своим теплым дыханием: It’s only love and that is all. Мне показалось, что я могу ощутить трепет, охвативший сердце Марка. Ничто не делает человека таким счастливым, как осознание того, что тот, кто рядом с тобой, испытывает такие же сильные чувства.

Проголодавшись, мы заехали на заправку. Закатное солнце освещало нагретый за день, но уже остывающий асфальт. Я встала на свет и тут же увидела свою смешную вытянутую тень.

Мы купили по хот-догу и сели за столик у окна. Марк шутил, я смеялась, прикрывая рукой рот с недожеванным тестом. Это была сказка, сон, мечта!

Разговор наш постепенно выходил на задушевную дорогу.

– Знаешь, я никогда себя так не чувствовала, – сказала я. – Все, на что я ни посмотрю и о чем ни подумаю, выглядит так, будто солнце светит. Понимаешь?

Марк поцеловал мои ладони, пальцы.

– Мне кажется, что я ничего не боюсь и все смогу, – продолжила я. – И мне хочется жить во всю силу. Бегать, прыгать, громко кричать: «Вот она я, Вера!» И даже если какие-то беды услышат меня, я знаю, что сейчас справлюсь. Я чувствую в себе силы бороться за все, во что верю, и не переживать, что не получается, потому что борьба не ограничена временем.

– Я чувствую то же. Никогда не верил, что можно ощущать это по-настоящему, не лукавя и не придуриваясь, – сказал Марк.