Буря

— Да, сначала так и было. Когда я преподавала гимнастику, то часто подкупала детей, обещая дать монетку за то, что они попробуют какой-нибудь новый элемент. Но после первого же дня в лагере я поняла, что мелкие деньги мне здесь не помогут. И все же я считаю, что любой ребенок заслуживает внимания.

— Да, ты права, — согласился отец.

Я собрался с силами и открыл глаза. Отец сидел на стуле напротив кровати. Я повернулся и взглянул на Холли:

— Я долго спал?

— Пару часов, — ответила она и прикоснулась к моей щеке. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. — Я медленно поднялся и сел рядом с Холли, прислонившись к изголовью кровати. — Папа, ты почему еще здесь?

Он поднялся и протянул мне бутылку с водой:

— Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. И с Холли очень приятно общаться. Я даже не заметил, что прошло два часа.

— Да, очень приятно, — сказал я и, обняв свою девушку, притянул ее к себе. — Что бы он тебе ни говорил, все неправда.

Холли рассмеялась и покачала головой:

— Значит, ты не встречался с одной из участниц мюзикла «Блондинка в законе»?

— Ну… это правда, но мы общались… всего две недели.

— Это была самая противная девчонка из всех, что я встречал, — сказал отец.

Я кивнул:

— Согласен.

Отец встал со стула и направился к двери:

— Думаю, мне нужно поспать несколько часов, прежде чем мы начнем строить планы на сегодня.

— Папа?

— Да.

Я оглянулся на Холли, а потом снова посмотрел на него:

— Я уверен в своем решении присоединиться к семейному делу.

Он изменился в лице, но потом кивнул в сторону двери, давая понять, что хочет поговорить наедине. Холли тоже разгадала его намек и вытолкнула меня из кровати. Когда мы вышли из номера в коридор и отец несколько раз посмотрел во все стороны, он наконец тихо произнес:

— Давай завтра еще обсудим это… но только не здесь. В таком большом здании непросто обеспечить безопасность. Я не в состоянии проверить каждый угол.

— Хорошо.

— Мы могли бы выйти в море… А Фриман присмотрел бы за твоими друзьями.

Я тут же покачал головой:

— Так не пойдет. То есть мы поплывем, но Адам и Холли будут с нами. И я хочу, чтобы ты мне все рассказал, хотя я уже дал слово Маршаллу и не намерен менять свое решение.

Отец вздохнул:

— Ты уверен, что хочешь именно этого?

Я кивнул:

— Я не допущу повторения тех событий.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он. — Но нам все равно стоит поговорить, пока кто-нибудь другой не начал расхваливать нашу работу… и забивать твою голову великими идеями. — Он снова вздохнул и направился к лестнице.

Сейчас отец был единственным человеком, кто понимал весь смысл, который я вложил в свою последнюю фразу. На этой ветви времени тридцатое октября две тысячи девятого года — это будущее, но для меня оно уже было прошлым. И то, что случилось с Айлин, не должно произойти с Холли. Я был твердо намерен не допустить этого.

Ложась в постель, я наконец-то осознал: меня официально приняли на службу в ЦРУ. И это не шутка. Я притянул Холли поближе к себе, склонился над ней и поцеловал:

— Ты такая красивая. Хочешь, я расскажу тебе секрет?

— Да, я люблю секреты. Особенно твои.

— Я захотел поцеловать тебя сразу, как только увидел.

— В самом деле? — Она подняла голову и поцеловала меня в нос. — Расскажи еще какой-нибудь секрет.

— Я обещал сестре, что женюсь на тебе.

Холли рассмеялась:

— Это была одна из галлюцинаций, которые у тебя вызвал особый научный проект Адама?

Наклонившись, я поцеловал ее чуть выше ключицы.

— Гм, ты права… И еще: у нас будет шестеро детей.

— Шестеро!

— Угу… так что сохрани те огромные трусы, они тебе пригодятся.

Холли так смеялась, что у нее на глазах выступили слезы. Но потом улыбка исчезла с ее лица, и она долго и пристально смотрела на меня. Это был тяжелый, все понимающий взгляд.

— Так ты это имел в виду, когда говорил…

Я знал, куда она клонит.

— Что невозможно быть уверенным, пока все не будет в полном порядке?

Она протянула руки к моему лицу:

— Что случилось?

— Всего лишь плохой сон.

— Ты можешь рассказать мне.

Я положил голову на подушку:

— Ты видела когда-нибудь, как человек умирает?

— Нет, — ответила она и повернулась ко мне. Теперь наши лица практически соприкасались. — Никогда.

Я не смог сдержаться и рассказал Холли о том, как был в больнице у Кортни, назвав это сном или галлюцинацией.

— Долгое время я считал, что отец ненавидит меня за то, что я здоров… и живу на этом свете.

— Этого не может быть, — сказала Холли. Стоило ей произнести эти слова, как слезы закапали у нее из глаз прямо на подушку. Она поспешно вытерла их ладонью.

— Прости, не нужно было рассказывать тебе об этом.

— Нет, все в порядке. Ты можешь говорить мне что угодно. Я серьезно. — Она взяла мою руку и поднесла к губам. — Жаль, что я не знаю, как она выглядела.

— Но ты же видела… — Я замолчал, вспомнив, что Холли «ноль-ноль девять» видела лишь пустую комнату и несколько моих фотографий в моей квартире. — То есть… ты хочешь посмотреть? У меня есть ее фотография.