Буря мечей. Том 2

– Элия, – крикнул он Клигану. – Ты изнасиловал ее. Ты убил ее. Ты убил ее детей. А теперь назови ее имя.

Гора повернулся к нему, забрызганный кровью с головы до пят.

– Ты слишком много болтаешь, – пророкотал он. – У меня от тебя голова болит.

– Я хочу, чтобы ты произнес ее имя. Ее звали Элия Дорнийская.

Гора, презрительно фыркнув, двинулся к нему… и в тот миг солнце пробилось из-за низких облаков, застилавших небо с самого рассвета.

«Солнце Дорна, – подумал Тирион, однако Клиган первым успел стать так, чтобы оно светило ему в спину. – При всей своей тупости он наделен безошибочным воинским чутьем».

Красный Змей присел, щуря глаза, и снова сделал выпад копьем. Клиган рубанул по нему, но это был только финт, и он, потеряв на миг равновесие, качнулся вперед.

Оберин наклонил свой помятый щит, и солнце, отразившись от полированного золота и меди, ударило в глазную прорезь врага. Клиган, защищая глаза, поднял собственный щит, и копье молниеносно устремилось в щель между панцирем и ручными латами – под мышку. Острие пробило кольчугу и вареную кожу. Оберин провернул копье и тут же выдернул его назад.

– Скажи это! Элия Дорнийская. – Принц описал круг, наставив копье для нового удара. – Скажи!

Тирион про себя произносил другое заклинание. «Упади и умри, – звучало оно. – Упади и умри, проклятый!» Из-под мышки Горы теперь текла его собственная кровь, а под панцирем кровотечение, должно быть, еще сильнее. Когда он попытался шагнуть, одно колено у него подогнулось, и Тириону показалось, что он падает.

Принц Оберин обошел его сзади и крикнул:

– ЭЛИЯ ДОРНИЙСКАЯ! – Клиган стал поворачиваться, но сделал это слишком медленно и слишком поздно. На этот раз копье кольнуло его под колено, между пластинами на бедре и голени. Гора закачался и ничком рухнул наземь, выпустив из пальцев огромный меч. Медленно и неуклюже он перевернулся на спину.

Дорниец отшвырнул свой щит, перехватил копье двумя руками и отбежал назад. Гора застонал и приподнялся на локте. Оберин по-кошачьи быстро проделал поворот и ринулся на поверженного врага. С криком «ЭЛИЯ-А-А-А-А!» он всей своей тяжестью вогнал копье в тело Горы. Треск переломившегося ясеневого древка был почти столь же сладок, как полный ярости вопль Серсеи. На миг у принца словно отросли крылья, и Змей перелетел через Гору. Встав на ноги, Оберин стряхнул с себя пыль. Из живота Клигана торчали четыре фута сломанного копья. Принц бросил обломок древка и подобрал меч противника.

– Если ты умрешь, так и не назвав ее имени, сир, я найду тебя даже в седьмом пекле, – пообещал он.

Сир Грегор попытался встать. Копье пригвоздило его к земле, и он с рычанием потянул за древко обеими руками, но освободиться так и не смог. Под ним расплывалась лужа крови.

– С каждым мгновением я чувствую себя все более невинным, – сказал Тирион Элларии Сэнд.

– Назови ее имя!!! – Принц Оберин поставил ногу на грудь Горы и обеими руками поднял меч. Что он намеревался сделать – отрубить Клигану голову или вогнать острие в глазную щель его шлема, – для Тириона так и осталось тайной.

Гора вскинул руку и ухватил дорнийца за колено. Оберин с размаху опустил меч, но он уже потерял равновесие, и клинок только оставил еще одну вмятину на стали, защищавшей руку Горы. Еще миг – и Клиган повалил дорнийца на себя. Они схватились в пыли и крови, вихляя сломанным копьем туда-сюда. На глазах у объятого ужасом Тириона Гора обхватил принца своей ручищей и прижал к груди, как возлюбленного.

– Элия Дорнийская, – прогудел из-под шлема Грегор, когда их лица приблизились на расстояние поцелуя. – Я убил ее скулящего щенка. – Его свободная рука обрушилась на незащищенное лицо Оберина, вогнав стальные пальцы ему в глаза. – А уж потом изнасиловал ее. – Клиган врезал дорнийцу кулаком в челюсть, ломая зубы. – А после разбил ей башку. Вот так. – Он отвел свой огромный кулак для удара. Казалось, что кровь на перчатке дымится в холодном утреннем воздухе. Раздался тошнотворный хруст. Эллария Сэнд закричала, охваченная ужасом, и завтрак Тириона полез из него обратно. Упав на колени, он извергал из себя ветчину, колбасу, яблочные пирожные и двойную порцию яичницы с луком и огненным дорнийским перцем.

Он так и не услышал, как его отец произнес приговор. Да и нужны ли здесь были какие-то слова? «Я вложил свою жизнь в руки Красного Змея, а тот ее выронил». Тут Тирион вспомнил с запозданием, что у змеев рук не бывает, и на него напал истерический смех.

Он проделал уже половину пути вниз по наружной лестнице, когда понял, что золотые плащи ведут его не в башню.

– Значит, теперь меня заключат в темницу, – сказал он. Они не позаботились ответить. «Что толку разговаривать с мертвецами?»

Дейенерис