Буря на Эльбе

«Что ж, ты ничего не знала о жизни, и тебе пришлось через многое пройти», – подумала Лили. Она моргнула, и образ Лили из прошлого исчез. Осталась только молодая, разочарованная женщина с жестким взглядом, которой она стала за последние несколько лет.

Генри тяжело дышал ей в шею, и она сморщилась от отвращения. Потом оттолкнула его от себя. Села, опустила юбки и поправила волосы. Она почувствовала резкое жжение между ног, низ живота пульсировал.

Придя в себя, Генри принялся натягивать брюки.

– По крайней мере, теперь я знаю, что дело в тебе, – невнятно пробормотал он. – Ты… Как там говорят? Бесплодная. Ты бесплодная. У тебя больше не может быть детей. Наверное, старая ведьма изуродовала тебя, и у меня никогда не будет наследника.

Лили глубоко вдохнула и выдохнула. Она подозревала нечто подобное. Врачи не исключали того, что Лили может забеременеть, но говорили, что это маловероятно, и Лили каждый день благодарила Господа за то, что это пока не произошло. Она не знала, сможет ли выдержать такое испытание.

– Можно мне уйти? – спросила она, ее голос был как лед. Она смотрела не на Генри, а на точку рядом с его ухом. У нее кружилась голова. Она делала вид, что ей нет дела до того, что сейчас произошло, однако внутри у нее все кричало от ярости и отвращения. Она чувствовала, что ее сейчас вырвет, и ей совершенно не хотелось делать это в присутствии Генри.

– Нет, – сказал он, и по его голосу Лили поняла, что они еще не закончили. – Налей мне виски.

Она колебалась не дольше мгновения.

– Встань и сам налей.

Генри ударил ее по лицу. Лили отлетела назад, ударилась боком о сервант и сморщилась от боли.

Генри подошел к ней так близко, что она почувствовала его дыхание, схватил ее за подбородок и толкнул к стене.

– Налей мне виски, – медленно повторил Генри, впиваясь пальцами ей в кожу. У него в глазах светилось бешенство, превратившее обычно привлекательное лицо в маску ярости.

Лили смело встретила его взгляд и тихо сказала:

– Нет.

На лице Генри промелькнуло удивление, а потом на него словно опустилась невидимая вуаль. Удар кулака пришелся ей в живот.

Лили охнула. От боли перед глазами засверкали искры. Она не могла дышать, хватала ртом воздух, но тот больше не поступал в легкие. Лили прислонилась к стене, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Она чувствовала, как Генри бьет ее ногами, но боли не ощущала. Перед глазами расплывались круги.

Потом она услышала тихий голос.

– Мадам, прошу простить… Срочная телеграмма. – Мэри стояла в дверях, широко раскрыв глаза. Руки, державшие поднос, на котором лежала телеграмма, дрожала.

Генри немедленно остановился. Торопливо шагнул назад, провел рукой по волосам, чуть откашлялся. Лили попыталась встать. Генри протянул было к ней руку, но она оттолкнула ее. Лили судорожно дышала, ощущая вкус крови. Поднявшись, она благодарно кивнула экономке. Конечно, та уже давно ждала за дверью. Если Генри уволит Мэри с плохой рекомендацией, ее будущее будет разрушено. Лили была благодарна ей за то, что она все-таки вошла в комнату. Обычно слуги стараются делать вид, что ничего не видят. Впрочем, что им еще остается?

– Большое спасибо, Мэри. Пожалуйста, поставьте поднос на стол, – выдавила из себя Лили.

Мэри прошла мимо нее и поставила маленький серебряный поднос на столик рядом с креслом. Стояла тишина, нарушаемая лишь треском пламени в камине.

Генри стоял у окна и вглядывался в туман. Его плечи казались высеченными из камня.

– Телеграмма из Гамбурга, – тихо сказала Мэри.

У Лили вырвался короткий возглас. Она хотела броситься к подносу, но Генри оказался быстрее. В два шага он оказался у столика и развернул записку.

– Это мне! – зашипела Лили, но Генри на нее даже не посмотрел и поднял телеграмму так высоко, что она не смогла дотянуться. Через мгновение у него между бровями появилась складка. Он опустил телеграмму и посмотрел на Лили.

– Твой отец болен, – сказал он.

Испуганно прижав руки ко рту, Лили увидела, как у Генри на лице промелькнуло выражение удовлетворения.

Никогда раньше она не испытывала к нему такую ненависть, как сейчас.

– Очень болен. Мы должны немедленно вернуться в Гамбург.

– Когда «Гогенцоллерн» будет готов, как думаешь? – Франц говорил непринужденно, однако Олькерт все равно понял, к чему он ведет.

Он искоса посмотрел на своего зятя. Они с Францем прогуливались бок о бок по палубе «Люксории», первого прогулочного парохода судоходной компании Карстен. В руках оба держали по стаканчику золотистого виски. Садилось солнце, заливая гаванью мягким светом.

Впрочем, внешность бывает обманчива. Тон беседы был вежливым, как и всегда, – но только на первый взгляд. Олькерт прекрасно знал, что Франц его ненавидит, но, конечно, никогда бы этого не сказал. Кто бы ни увидел этих двух господ в элегантных костюмах, никогда бы не догадался о том, что происходит между ними на самом деле.

Олькерт подошел к перилам и посмотрел на город. Патина на вершинах Гамбурга всегда была прекрасным зрелищем – зрелищем его детства. Ему нравилось сочетание красных кирпичей с медными крышами, окрашенными в зеленый цвет.