Буря на Кавказе

Его распутывание чревато рисками не меньшими, чем урегулирование карабахской проблемы. Нагорный Карабах признавался и Россией, и двумя другими сопредседателями Минской группы ОБСЕ, и международным сообществом в целом частью Азербайджана, и поэтому все механизмы ОДКБ его не касались. Но любые угрозы собственно Армении, входящей в эту интеграционную структуру, по определению будут рассматриваться в контексте коллективной защиты ее интересов со стороны государств-союзников. Более того, Ереван и Москву связывает также двусторонний Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. С другой стороны, военно-политическим союзником Азербайджана является Турция, государство, обладающее второй по численности армией среди стран — членов НАТО. При всех имеющихся противоречиях с другими членами Североатлантического договора Анкара не заинтересована в выходе из него. Таким образом, потенциально имеются риски интернационализации урегулирования вопроса об определении армяно-азербайджанской границы.

Наряду с утратой военного буфера на своих южных рубежах Армения лишилась и другого пояса безопасности — дипломатического. До ноября 2020 г. вопросы деоккупации азербайджанских районов тесно увязывались с проблемой статуса Нагорного Карабаха. Еревану долгое время удавалось уравнивать две эти переговорные «корзины». В настоящее время определение политико-правовых перспектив спорного региона оказалось в руках внешних игроков, на которых армянское руководство не может повлиять. Москва, заинтересованная в сохранении своей миротворческой миссии, предпочитает не будировать тему статуса, выдвигая на первый план разблокирование транспортных коммуникаций, прагматизацию армяно-азербайджанских отношений, тогда как два других сопредседателя Минской группы — США и Франция настаивают на сохранении данного сюжета в переговорном меню, поскольку отмена «базовых принципов» мирного урегулирования по умолчанию поставит вопрос о правомочности самой этой структуры и ОБСЕ в целом. Вашингтон и Париж также не готовы признать монополию Москвы на осуществление мирного процесса. Турция и Азербайджан полагают, что вопрос о статусе в условиях новых военно-политических реалий более неактуален, а миротворческая миссия должна иметь временные рамки. Саму же миссию Анкара и Баку видят как инструмент для полной реинтеграции всех азербайджанских земель, к которым относят и ныне существующую в урезанном виде самопровозглашенную Нагорно-Карабахскую Республику. Как бы то ни было, сегодня у Еревана практически нет ресурсов для выстраивания выгодной для него конфигурации без внешнего вмешательства. Отсюда и стремление армянских властей укрепить связку не только с Москвой, но также и с Парижем и Вашингтоном в надежде на то, что все эти силы будут так или иначе не заинтересованы в укреплении Турции и стратегической спайки Анкара — Баку в Евразии.

Все описанные выше военно-политические трансформации оказывают прямое воздействие и на внутренние процессы в Азербайджане и в Армении. В первом случае общественное давление на власти ограничено, тогда как во втором в условиях парламентской модели любой вопрос, будь то открытие транспортных коридоров, уступки в вопросе о демаркации госграницы или в переговорах по Карабаху, автоматически становится проблемой избирательных кампаний и массовых протестов. Как бы то ни было, в Азербайджане есть представление о том, что война 2020 г. была приостановлена и не завершена полной победой Баку. Согласие Ильхама Алиева на присутствие российских миротворцев рассматривается определенной частью азербайджанского общества (что видно по социальным сетям и блогам, так как релевантных социологических исследований на эту тему не проводилось) как проявление слабости и непоследовательности. Между тем любой армянский лидер, идя на уступки по демаркации границы или открытию транспортных коридоров, наверняка столкнется с массовыми протестами, тогда как военно-дипломатическая ситуация вынудит любого возможного реваншиста снизить планку требований.

Первый президент Армении Левон Тер-Петросян в июне 2021 г., оценивая новый статус-кво на Кавказе, констатировал: «У нашей страны нет союзников в карабахском конфликте». Если понимать под союзом твердую поддержку максималистских планок (признание независимости НКР или ее интеграции, пусть и в урезанном виде, в состав армянского государства, игнорирование интересов Азербайджана и Турции внешними игроками), то с вышеприведенными выводами придется согласиться. Но в обозримой перспективе с такими реалиями будет иметь дело любой глава правительства Армении.