Буря перед бурей. История падения Римской республики

Успешно усадив Ариобарзана на трон, Сулла решил проехать дальше и уладил приграничный спор с армянами. После этой поездки он стал первым римским посланником, который официально провел переговоры с делегатами Парфянской империи – наследниками великой Персии с далеких иранских нагорий. Когда Рим приберет к рукам Средиземноморье, им с Парфией суждено будет увязнуть в череде конфликтов в Сирии и Месопотамии, но на тот момент он еще не продвинулся даже дальше Эгейского моря. В то же время, на этой первой встрече Сулла продемонстрировал парфянам толику римских манер. Поставив одно кресло для себя, второе для Ариобарзана, а третье для парфянского посланника, он сел между ними посередине, тем самым приравняв Парфу не к Риму, но к Каппадокии. Узнав, что его посол сел на место, уступавшее рангом римскому, парфянский царь приказал его казнить.

После этого успешного вояжа Сулла возвратился в Рим, и летом 91 г. до н. э. к нему явился с визитом старый друг царь Бокх, привезший с собой великолепные произведения искусства, чтобы выставить их на всеобщее обозрение на Капитолийском холме. Одно из них живописало передачу Бокхом Сулле Югурты – этот же образ был запечатлен и на его личной печати. Придя в ярости от столь оскорбительного напоминания о том, что конец Югуртинской войне в действительности положил Сулла, Марий подал жалобу, а когда получил отказ, собрал когорту друзей и отправился громить выставку. В этот момент между ним и Суллой чуть было не вспыхнул гражданский конфликт. Однако когда зимой 91–90-х гг. до н. э. разразилась Союзническая война, все свои разногласия они отложили в сторону.

Военная кампания 90 г. до н. э. продемонстрировала, насколько лучше италийцы приготовились по сравнению с римлянами. На юге консула Луция Цезаря с тридцатитысячной армией заманили в ловушку и обратили в беспорядочное бегство. Перегруппировать силы он смог только после прибытия в том же году подкрепления из Галлии и Нумидии. Когда поход застопорился, к консулу явился некий критский наемник и предложил свои услуги. «Как ты меня наградишь, если одолеешь с моей помощью врагов?»[217] – спросил он. «Я сделаю тебя гражданином Рима»[218], – ответил тот. «Для критян твое гражданство вздор, – сказал на это наемник. – Мы метим в выгоду, выпуская свои стрелы… Поэтому я пришел сюда за деньгами. Что же до политических прав, то даруй их тем, кто за них сражается и покупает ценой собственной крови»[219]. Консул засмеялся и ответил: «Ну хорошо, если у нас все получится, я дам тебе тысячу драхм»[220]. Критянина можно было купить за тысячу драхм, но италийцы требовали римлян платить кровью.

Луций Цезарь хоть и начал войну на юге с неудач, но хотя бы остался в живых. Его коллеге Лупу, воевавшему на севере, повезло меньше. Тот, казалось, занимал самое выгодное положение, чтобы добиться успеха. В легатах у него ходил Гай Марий, приходившийся ему дядей. И хотя рядом с ним в шатре главнокомандующего находился столь бесценный актив, Луп им так и не воспользовался. Перед тем как вступать в бой дядя посоветовал племяннику помуштровать новобранцев, но тот, сгорая от нетерпения, от его рекомендаций отмахнулся. И в итоге сначала потерял целое подразделение, высланное в дозор, а потом, когда римляне вышли к реке Толен, марсы заманили в засаду уже их основные силы. Марий, двигавшийся ниже по течению, заметил плывшие в воде трупы и бросился на помощь. Затем взял ситуацию под свой контроль, перегруппировал выживших и встал укрепленным лагерем. Первый раз за более чем десять лет Гай Марий вновь возглавил армию.

Но у него в сенате было полно врагов, совершенно не желавших, чтобы он отдавал приказы войскам. Поэтому его члены, дабы Марий не мог единолично командовать на севере, послали к нему Квинта Цепиона. Цепион-младший, сын того печально известного Цепиона, из-за которого случилась катастрофа в Араузионе, обладал порывистым, несносным характером. Прибыв на север, он решил наплевать на все советы Гая Мария. Это высокомерное презрение привело его к погибели – в точности как когда-то его отца.

Когда Цепион присоединился к походу, предводитель марсов Силон бесстрашно подъехал к римскому лагерю и потребовал аудиенции. В разговоре с Квинтом он назвал эту войну безнадежной и сообщил о своей готовности переметнуться обратно на сторону римлян. В качестве доказательства своей искренности он предложил лично отвести Цепиона и показать ему лагерь марсов. Кроме того, он доставил с собой двух детей, якобы его собственных, и оставил их на попечение римлян в качестве залога. В сопровождении небольшого отряда Цепион отправился провести разведку на местности. Но как только кавалькада отъехала на достаточное расстояние от римского лагеря, люди Силона в темноте набросились на Цепиона и убили его. О судьбе детей история умалчивает.