Буря (Сборник)

И это не пустые слова. Накануне поездки у нас произошла очередная ссора. И даже дошло до того, что я готов был отказаться от поездки — пропадай посланный на оформление заявки хоть и небольшой, но всё-таки аванс, проживание, слава Богу, оплатить ещё не успел, а также и билеты, — и всё из-за пресловутой самоуверенности. «Буду петь «Сказку», — науськанная провинциальным «кульковским» режиссёром, вопреки моему совету упрямо твердила дочь. И тогда я сказал: «Хорошо, пой, но только без моего участия». «Как?» — «Так! Я в Китай не лечу». «Ну почему?» — «Извини, я не нанимался оплачивать чьи-либо амбиции». И тогда Женя завелась всерьёз: «Да? Тогда я возьму кредит и полечу одна!» — «Да ради Бога». В тот же день я получил по электронной почте совершенно безграмотное, написанное в горячке письмо, что-то вроде: «Я готова отказаться от всех богатств мира ради вспыхнувшей в моём сердце надежды». И далее: «Ты просто должен в меня верить, как верил до сих пор. Ты только верь, и увидишь, я подыму Россию с колен». «Эка, — подумал, — куда их занесло (в одиночку она бы до такого никогда не додумалась). Да тут прямо дурдомом пахнет». И написал обстоятельный ответ, что подымать Россию с колен удел Жириновских. И потом, кто знает, в каком положении ей лучше быть — на коленях перед Богом или плотно стоящей в теплушках по прихоти очередного спасателя человечества? И чем это, интересно, ты собираешься поднять Россию с колен — уж не десятком ли недовведённых до ума ученических опусов? Два дня стояло гробовое молчание. Вселенная как будто замерла в тревожном ожидании вместе с томящейся от июльской жары природой. Я даже облегчённо вздохнул — глядишь, и денежки останутся целыми и невредимыми, тем более, нам их катастрофически не хватало, — как вдруг появляется укрощённая буря — на себя непохожая, отводящая в сторону глаза. «Па, ну прости-и». Сколько раз приходилось слышать эти слова из детских уст прежде! «Ладно, иди поцелуемся», — отвечал я в былые времена. И, полные неизбывной вины детские глазки, преображаясь в одно мгновение, сияли счастьем. Но теперь я не знал, что на это ответить. Во всяком случае, нужны были хотя бы какие-то гарантии. И прекрасно понимая это, дочь на моё молчание откликнулась предложением: «Ну, можно же встретиться и всё вместе обсудить». «Что именно?» — «Что петь». «Я уже сказал своё слово. Никакой зауми китайцам не надо. Нужна лирика и здоровый оптимизм, типа есенинского «Коня»». На этот раз Жена промолчала. Я принял это за согласие и буквально за несколько дней до последнего срока оплаты перечислил деньги за проживание и оплатил с помощью банковской карты электронные билеты на прямой самолёт до Пекина и обратно через Киев (так оказалось на треть дешевле). Когда же перед отъездом спросил, какие фонограммы взяла, Женя ответила: «Все». Мол, на месте виднее будет, какие лучше.

И это была уже не первая наша стычка, как и не первое участие в конкурсе.

А всё началось года назад, когда, можно сказать, от безысходности я занялся неблагодарным шоу-бизнесом, а конкретнее, продвижением дочери на эстраду. Всё сошлось к одному: гибель Ани и, как вспышка молнии в беспросветной тьме, яркий сочинительский талант Жени, тогда как перед этим всё как-то вяло перетекало из поиска одной формы самовыражения в другую. Натерпевшаяся за свою хоть и недолгую супружескую жизнь, Женя шла, как буря, напролом и, казалось, не было силы, которая могла бы её остановить. Я даже поначалу испугался, даже пытался отговорить, пока, наконец, не понял, что не отговаривать надо, а помогать. И с не меньшим, чем у дочери, рвением занялся налаживанием прежних связей. Не так и много их осталось. Можно сказать, почти ничего. Так что вся надежда была на талант, который надо было ещё развивать и развивать, а время для развития, казалось, было упущено. У дочери было только музыкальное училище. И это бы ладно, да имелась более существенная причина, препятствовавшая обучению, — четырёхлетняя дочь, а это означало, только заочная форма обучения оставалась единственно возможной. И надо такому случиться, как назло, именно в тот год в нашей консерватории отменили заочный факультет по классу композиции. Попробовали мы сунуться в оконченный мною московский «кулёк», но тут всё упёрлось в проживание, и тогда я посоветовал Жене поступить в местный «кулёк» на заочное отделение режиссуры театрализованных представлений и заняться частными уроками вокала у опытного педагога. Постепенно вышли и на хорошего аранжировщика — песни буквально на глазах преобразились. Теперь не стыдно было показаться с ними на любом конкурсе, и тут как раз подвернулся первый, проходивший в одном из ночных клубов. Еженедельно результаты конкурса освещались одним из областных телевизионных каналов. Я посмотрел пару передач — совершенное убожество, и всё-таки сказал дочери: «Съезди». И хотя конкурс подходил к концу, после прослушивания Женю сразу ввели в финал и два раз показали по телевизору.