Буря столетия

Последний удар часов растворяется в вое ветра за стенами муниципалитета. Люди нервно оглядываются в поисках ЛИГОНЕ. Выждав секунду-другую, РОББИ встает из-за маленького стола и направляется к кафедре, суетливо одергивая спортивную куртку.

РОББИ. Дамы и господа… Как и вы, я точно не знаю, чего мы ждем, но…

ДЖОННИ ГАРРИМАН. Тогда почему бы тебе не сесть и не подождать со всеми нами, Робби?

Нервный смех. РОББИ хмуро смотрит на ДЖОННИ.

РОББИ. Я только хотел сказать, Джонни, что, уверен, мы сможем найти выход из этой… ситуации… Если будем держаться вместе, как всегда держались на этом острове…

78. ИНТЕРЬЕР: ПАРАДНАЯ ДВЕРЬ МУНИЦИПАЛИТЕТА. ВЕЧЕР.

Дверь с грохотом распахивается. На заснеженном крыльце мы видим высокие ботинки ЛИГОНЕ и его черную трость.

79. ИНТЕРЬЕР: РОББИ БИЛС.

Он замолкает и поворачивается к двери. По его лицу катится пот.

80. ИНТЕРЬЕР: ОСТРОВИТЯНЕ.

ТАВИЯ… ДЖОНАС СТЭНХОУП… ХЭТЧ… МЕЛИНДА… ОРВ… ПРЕПОДОБНЫЙ БОБ РИГГИНС… ЛЮСЬЕН… другие. Все смотрят в сторону двери.

81. ИНТЕРЬЕР: КОРИДОР МУНИЦИПАЛИТЕТА. ВЕЧЕР.

В кадре – высокие ботинки ЛИГОНЕ, он идет по полу, выложенному черно-белыми плитками. Через регулярные интервалы возникает трость. Потом в кадре появляется двустворчатая дверь со стеклянными панелями. На них надпись: «ЗАЛ СОБРАНИЙ ГОРОДА ЛИТЛ-ТОЛЛ». Ниже еще одна: «С ВЕРОЙ В ГОСПОДА И ДРУГ ДРУГА». Мы видим островитян, повернувшихся к гостю. Их испуганные глаза широко раскрыты. Руки в ярко-желтых перчатках поднимаются и берутся за ручки двери. Створки расходятся навстречу камере…

82. ИНТЕРЬЕР: ДВЕРНОЙ ПРОЕМ ЗАЛА СОБРАНИЙ, СО СТОРОНЫ ЗАЛА. ВЕЧЕР.

ЛИГОНЕ стоит в матросском бушлате и желтых перчатках, держа под рукой трость. Он улыбается, глаза более-менее нормальные, зубы монстра предусмотрительно спрятаны. Он снимает перчатки и засовывает в карманы бушлата. Медленно, в гробовом молчании, ЛИГОНЕ входит в зал. Единственный звук – мерное тиканье настенных часов.

83. ИНТЕРЬЕР: ГОРОДСКОЙ ЗАЛ СОБРАНИЙ. ВЕЧЕР.

ЛИГОНЕ медленно идет по проходу между последним рядом скамей и замусоренными столиками, где был буфет. Все островитяне, но особенно те, кто сидит на двух-трех последних рядах (другими словами, ближайшие к ЛИГОНЕ), смотрят на него с недоверием и страхом.

Когда ЛИГОНЕ приближается к раскладушкам со спящими детьми, их самопровозглашенные охранники сдвигаются друг к другу, образуя заслон между ЛИГОНЕ и детьми.

ЛИГОНЕ добирается до пересечения с центральным проходом, который ведет к сцене. На мгновение останавливается, благосклонно улыбаясь, определенно наслаждаясь страхом и недоверием, захлестнувшими зал. Скорее всего, питаясь ими. Образ ЛИГОНЕ перебивается образами островитян, которых мы знаем. Воинственная КЭТ: «Ты возьмешь наших детей только через мой расчлененный труп». На честном круглом лице ХЭТЧА – напряжение и решительность. На лице МЕЛИНДЫ – страх и смятение. Мы видим и других: ДЖЕКА КАРВЕРА… ФЕРДА ЭНДРЮСА… АПТОНА БЕЛЛА… Все боятся, все заворожены присутствием сверхъестественного… а ЛИГОНЕ сверхъестественный, они это чувствуют.

Последним мы смотрим на РОББИ. Его лицо блестит от пота, рука – в кармане куртки, где спрятан револьвер.

ЛИГОНЕ постукивает тростью по скамье слева, потом – по скамье справа, как по столбам калитки у дома МАРТЫ. Слышится шипение: дымок поднимается от обугленного дерева там, где его коснулась трость. Те, кто сидит ближе к проходу, торопливо отодвигаются. Справа это семья ХОУПВЕЛЛОВ, СТЭН, МЭРИ и ДЕЙВИ. ЛИГОНЕ улыбается им, на этот раз его губы расходятся достаточно, чтобы обнажить кончики заостренных клыков. ХОУПВЕЛЛЫ видят и реагируют. МЭРИ обнимает сына за плечи и со страхом смотрит на ЛИГОНЕ.

ЛИГОНЕ. Привет, Дейви… этот пропущенный день позволит тебе написать отличное сочинение по литературе, правда? (ДЕЙВИ молчит. ЛИГОНЕ еще мгновение смотрит на него, продолжая улыбаться.) Твой отец – вор… За последние шесть лет он украл больше четырнадцати тысяч долларов у морской снабженческой компании, в которой работает. Он играет на эти деньги. (Добавляет доверительным тоном.) Проигрывает.

ДЕЙВИ поворачивается и бросает недоверчивый, изумленный взгляд на отца. «Я этому не верю, – говорит этот взгляд, – только не мой отец». Но на мгновение ДЕЙВИ видит на лице СТЭНА неприкрытое чувство вины и откровенную панику. Только на мгновение, однако этого достаточно, чтобы до основания сотрясти веру в отца, которого раньше подросток боготворил.

ДЕЙВИ. Папа?

СТЭН ХОУПВЕЛЛ. Я не знаю, кто вы, мистер, но вы лжете. (Пауза.) Вы лжете.

Ответ хороший, но неубедительный. Никто, включая жену и сына, ему не верит. ЛИГОНЕ улыбается.