Буря столетия

ЛИГОНЕ. Знаю. Хороший мальчик, при любых обстоятельствах… Но, думаю, на этот раз ты окажешься в меньшинстве. (Смотрит на ДЖОАННУ. Поднимает трость… потом медленно опускает. И ДЖОАННА скользит вниз. Когда ее ноги касаются пола, ЛИГОНЕ поджимает губы и коротко выдыхает. По комнате проносится ветер. Пламя свечей, которые стоят на столе и столешнице, колышется, свечи в руках ДЖОАННЫ гаснут. В это самое мгновение чары спадают. Она бросает свечи и, рыдая, бежит к МАЙКУ. По широкой дуге огибает ЛИГОНЕ. Он отечески улыбается ей. МАЙК обнимает ДЖОАННУ.) В твоем городе полно прелюбодеев, педофилов, воров, обжор, убийц, драчунов, мерзавцев, алчных кретинов. Я знаю их всех. Дитя порока – кончишь плохо, душа убога – скатертью дорога.

ДЖОАННА (рыдая). Он – дьявол! Он – дьявол! Не подпускай его ко мне. Я сделаю что угодно, только не подпускай его ко мне!

МАЙК. Чего вы хотите, мистер Лигоне?

ЛИГОНЕ. Для начала, чтобы через час все собрались на этих скамьях. Мы проведем маленькое внеочередное городское собрание. Ровно в девять вечера. После этого… что ж… увидим.

МАЙК. Увидим что?

ЛИГОНЕ пересекает кухню, направляясь к двери черного хода. Поднимает трость, и дверь распахивается. Врывается ветер, тут же задувая все свечи. Силуэт ЛИГОНЕ поворачивается в дверном проеме. Мы видим извивающиеся красные линии, подсвечивающие глаза.

ЛИГОНЕ. Закончу ли я с этим городом… или только начну. В девять часов, констебль. Ты… он… она… преподобный Бобби… городской управляющий Робби… все.

Он уходит. Дверь за ним захлопывается.

71. ИНТЕРЬЕР: КУХНЯ, МАЙК, ХЭТЧ И ДЖОАННА. ВЕЧЕР.

ХЭТЧ. Что же нам делать?

МАЙК. А что мы можем сделать? Выслушаем, что ему нужно. Если есть другой вариант, я его не вижу. Скажи Робби.

ХЭТЧ. А как же дети?

ДЖОАННА. Я останусь с ними… Не хочу быть рядом с ним. Никогда больше.

МАЙК. Нет, так не пойдет. Он хочет, чтобы были все, а значит, и ты, Джо. (Думает.) Мы перенесем их наверх. На раскладушках. Поставим у дальней стены.

ХЭТЧ. Да. Это правильно. (МАЙК открывает дверь в коридор.) Никогда в жизни не испытывал такого страха.

МАЙК. Я тоже.

Они выходят, чтобы рассказать островитянам о встрече.

72. ЭКСТЕРЬЕР: ФАСАД МУНИЦИПАЛИТЕТА. ВЕЧЕР.

Маленький мемориал с колоколом почти утонул в сугробах. На одном стоит АНДРЕ ЛИГОНЕ (и это трюк, сравнимый с хождением по воде). Трость упирается в снег между его ног. Он смотрит на муниципалитет… караулит… выжидает.

ЗАТЕМНЕНИЕ.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО АКТА

Акт четвертый

73. ЭКСТЕРЬЕР: ПЕРЕКРЕСТОК ГЛАВНОЙ И АТЛАНТИЧЕСКОЙ УЛИЦ. ВЕЧЕР.

Ветер по-прежнему дует, гонит полотнища снега по Главной улице, продолжает наращивать сугробы, но снегопад практически прекратился.

74. ЭКСТЕРЬЕР: ТО, ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ГОРОДСКОГО ПРИЧАЛА. ВЕЧЕР.

Волны продолжают бить по волнолому, но не так сильно, как прежде. Перевернутый баркас лежит у начала Атлантической улицы. Нос пробил витрину магазина «Сувениры и антиквариат Литл-Толла».

75. ЭКСТЕРЬЕР: НЕБО. ВЕЧЕР.

Поначалу мы видим только черноту и облака, потом возникает какое-то просветление, серебристое пятно. В этом свете более четко видны контуры тяжелых облаков, и наконец на пару мгновений появляется полная луна, чтобы тут же скрыться вновь.

76. ЭКСТЕРЬЕР: МУНИЦИПАЛИТЕТ. ВЕЧЕР.

Здание, которое мы видим сквозь кружащий снег, похоже на мираж. Под защитой купола мемориальный колокол раскачивается из стороны в сторону, тихонько звенит на ветру.

77. ИНТЕРЬЕР: СТАРОМОДНЫЕ НАСТЕННЫЕ ЧАСЫ С БОЕМ, КРУПНЫМ ПЛАНОМ.

Они громко тикают. Когда часовая стрелка добирается до середины девятки, регулятор начинает отбивать час. Под бой часов камера отъезжает и разворачивается, показывая зал собраний в муниципалитете Литл-Толла.

Зрелище это удивительное и прекрасное. Знакомые нам горожане плюс все остальные, всего сотни две. При свечах они выглядят странно, словно крестьяне из далекого прошлого… скажем, времен Салема и Роанока.

В первом ряду сидят МАЙК и МОЛЛИ, ХЭНК и МЕЛИНДА, ПРЕПОДОБНЫЙ БОБ РИГГИНС и его жена КЭТИ, УРСУЛА ГОДСО и САНДРА БИЛС. РОББИ БИЛС – на сцене, за маленьким деревянным столом слева от кафедры. Перед ним на столе – маленькая табличка с надписью «ГОРОДСКОЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ».

В глубине зала в угол составлены восемь коек. На них спят дети. С обеих сторон на складных стульях сидят ЭНДЖИ КАРВЕР, ТАВИЯ ГОДСО, ДЖОАННА СТЭНХОУП, ЭНДИ РОБИШО, КЭТ УИТЕРС и ЛЮСЬЕН ФУРНЬЕ. Они готовы сделать все, что в их силах, для защиты детей.