Буря времен года

Я обнимаю Флёр обеими руками. Может быть, просто для того, чтобы ощутить ее близость и гарантировать безопасность, пока она стоит на самом краю утеса. Я прижимаюсь щекой к ее теплому виску, вдыхая сладкий запах ее кожи и наслаждаясь мягкостью ее волос. Солнце тем временем сжимается до горячей золотой вспышки на горизонте. Когда небо почти лишается красок, я помогаю Флёр спуститься по крутому склону скалы, которого не видно с дороги.

– Куда мы поедем, если они не придут? Что, если они нас не найдут?

Мы лежим на выступе, нависающем над утесом, и она дрожит у меня на груди. Впервые ее вера в это место поколебалась.

– Куда-нибудь, где тепло. – Когда температура начинает падать, я укрываю ее своей толстовкой и теснее прижимаю к себе, вспоминая плакат на стене кабинета Лайона – пейзаж с деревьями и цветами, где царит вечная весна. – Куда-нибудь, где ты будешь в безопасности.

– А как насчет тебя?

Она прислоняется ко мне спиной, уютно устроившись между моих ног, так что каждый дюйм наших тел соприкасается.

– Что насчет меня?

Я не знаю, как сказать ей, что для меня нет безопасного места. Нет способа спрятаться от того, что меня ждет.

– Помнишь ту ночь на стройке в прошлом году? – говорит она. – Когда ты впервые сказал мне, что хочешь сбежать? Я тогда спросила, чего ты надеешься этим добиться, но ты мне так и не ответил.

Я вспоминаю день на горе, когда она обнимала меня, и записку, которую передала мне через Поппи, подписав ее «Твоя Флёр». Я думаю о Стражах, которых она уничтожила, чтобы защитить меня, о ночном поцелуе на пруду, о нашей последней ночи в мотеле. Я мысленно перебираю все те разы, когда она доверяла мне, верила в меня, выбирала меня. Все это время Лайон знал. Он знал, что это единственное, чего я в действительности хотел больше всего на свете. И чего не могу у нее просить. Даже сейчас, после всего, что мы пережили, я этого не сделаю.

Вместо этого я поворачиваю ее лицо к себе, откидываю ее голову назад и целую, легко касаясь губами.

– Я люблю тебя, – говорит она.

Мое сердце замирает, сжимается в ответ на эти слова. Флёр теснее прижимается ко мне, и ее теплое дыхание вырывается тонкими облачками, когда она засыпает в моих руках.

– Я выбираю тебя, – шепчу я ей в волосы. Я готов выбирать ее снова и снова, забыв обо всем остальном.

Какое-то время я бодрствую, продолжая наблюдать, прислушиваясь к шороху ветра в ветвях осины. Созерцая восход луны. Наконец я откидываю голову, упираюсь затылком в горную породу и закрываю глаза, не обращая внимания на твердый камень, врезающийся мне в спину, убаюканный шумом ночных насекомых, стрекотом сверчков и пением цикад. Вдруг из каньона доносится негромкое жужжание, пробуждающее меня ото сна. Это не мягкое завывание ветра, не приглушенное пение реки в низине. Этот гул кажется здесь неуместным.

Как будто поблизости пчелы.

Я высвобождаюсь из-под Флёр и подползаю к краю, прислушиваясь к нарастанию интенсивности гудения. С яркой вспышкой над стеной каньона поднимается зеленый свет, и я отползаю от дрона, который то поднимается, то опускается, паря в воздухе в нескольких дюймах от меня.

Прикрывая собой Флёр, я вытягиваю шею, обводя взглядом скалы над нами в поисках человека с пультом дистанционного управления. Белый свет заливает выступ, и я поднимаю руку, чтобы заслониться от его сияния. Дрон приближается, выхватывая своим прожектором наши фигуры. Я отчаянно брыкаюсь, рассекая ногой воздух. Со второй попытки мне удается попасть по дрону и оттолкнуть его.

– Флёр! Просыпайся! – Он гудит еще громче, пикируя вниз. Флёр шевелится и быстро садится, прикрывая глаза от яркого света прожектора. – Беги! Укройся среди деревьев!

Я подталкиваю ее к спуску. Она пытается нащупать ногой опору, осыпая меня пылью. Дрон стрекочет совсем близко от нас, когда она преодолевает оставшееся до дороги расстояние. Я спешу за ней по пятам. Она хватает меня за руку, и мы несемся, уклоняясь от света, и, наконец, ныряем под деревья. Они растут не скученно, и у них нет кроны, которая могла бы нас укрыть.

– Откуда взялся этот дрон? Кто им управляет?

Тяжело дыша, она выглядывает из-за ствола.

– Не знаю.

Дрон гудит над нами, заливая светом, и мы слышим чьи-то приближающиеся шаги. Кто-то прочесывает заросли с фонариками.

– Вон они! – раздается чей-то крик. – Я их вижу!

Я хватаю Флёр за руку, собираясь бежать, но поздно. Они слишком близко. Флёр заслоняет меня собой, попадая в свет огней. Ее наэлектризованные волосы взметаются вокруг головы подобно нимбу, земля содрогается.

Она дергает кулаком, деревья, шелестя листвой, повинуются, и что-то тяжелое шлепается о землю.

Кто-то поминает Гею.

А кто-то еще вскрикивает, когда дрон теряет управление и падает в кусты. Раздается кошачий вой. Флёр снова выбрасывает вперед кулак. Я зову ее по имени, но не успеваю остановить, и она заставляет ветку хлестнуть по земле.

Флёр

Вуди моргает, глядя на меня снизу вверх, его испуганное лицо обрамлено спутанными длинными волосами.

Он переводит взгляд на свою грудь, потом еще ниже, на ноги, захваченные в плен моей веткой, и судорожно вздыхает.