Буря Жнеца

Кораббу хотелось скакать на горячем коне через выжженную солнцем пустыню – никто не способен воспринять чудесную магию воды, если не побывает в пустыне. Здесь ее так много, что ноги человека могут загнить. Всё неправильно. – Эта страна безумна, – пробормотал он.

Бутыл хмыкнул. – Скорее лишена смерти. Слой на слое, духи переплелись с каждым корнем, беспокойно пищат под каждым камнем. Знаешь, совы умеют их видеть. Бедные птички.

Спереди раздалось новое шипение.

Начался дождь.

«Даже небо не умеет удерживать воду. Безумие…»

***

Трантало Кендер, младший среди четверых братьев прибрежного клана племени Бенеда, ездил верхом с неожиданной ловкостью. Увы, ни один из спутников – Эдур сравниться с ним не мог. Из всего отряда только он действительно любил лошадей. В год завоевания Трантало было едва пятнадцать, он еще не омылся кровью; но и во время войны ему удалось поучаствовать в сражениях лишь в качестве ученика целительницы армии Ханнана Мосага, дальней его родственницы.

Изнывая под ее игом, он повидал ужасные страдания, доставленные войной еще недавно могучим винам. Зловещие раны, истекающие сукровицей ожоги, конечности, скрюченные летерийским колдовством. Обходя поля брани в поисках раненых, он видел те же страшные повреждения на телах летерийцев.

Поэтому жажда битв покинула его уже в юности, заставив отдалиться от приятелей. Слишком много выпотрошенных кишок, слишком много проломленных черепов, слишком много отчаянных воплей о помощи, на которые отвечали лишь вороны и чайки. Он потерял счет перевязанным ранам, он глядел в остекленевшие глаза воинов, потрясенных сознанием собственной смертности или, что еще хуже, мыслями об отрубленных руках, изуродованных лицах, о жалком будущем инвалида.

Он не считал себя умным, не находил у себя вообще каких-либо выдающихся способностей – кроме, разве что, таланта наездника. Но сейчас он ехал в компании одиннадцати Эдур – ветеранов, в том числе четверых из племени Бенеда; командиром был Эстев Кендер, старший брат Трантало, и младший брат был горд, что тому доверили возглавить колонну, скачущую по прибрежному тракту к крепости Боарл – там, вроде бы, требовали внимания Эдур беспорядки среди летерийцев.

Это дальше на юг от Ренниса, чем ему удавалось забредать с тех самых пор, как Трантало вырвался под Шилом из цепких рук тетушки. Он не видел стен Летераса и памятных мест сражений в его окрестностях, чему был весьма рад – он слышал, что там, в последних схватках, выпускали на редкость ужасное колдовство.

Жизнь в Реннисе оказалась странной привилегией. Он Тисте Эдур – одно это рождало в покоренных летерийцах страх и уважение. Уважение бесконечно радовало. Страх огорчал. Однако он был достаточно умен, чтобы понимать: без страха не было бы и приятного уважения. «Угроза наказаний», – сказал ему Эстев в первую неделю по приезде. – «Она-то и держит жалких тварей в покорности. Бывают времена, младший брат, когда нм приходится напоминать о существовании угрозы, и кроваво напоминать».

Настроение все сильнее портилось: он то и дело вспоминал, что путешествие к той крепости в-середине-пустых-мест является карательным походом. Будет суд, после которого прольется кровь. Неудивительно, что летерийцы всеми силами стараются не вовлекать Эдур в свои споры. «Детали нас утомляют. Поэтому мечи вылетят из ножен – вероятно, уже сегодняшней ночью».

Он знал, что Эстев не потребует от него ничего особенного. Достаточно и того, что он направляет отряд в пути. Трантало подозревал, что в крепости его поставят охранять ворота или еще что-то. И был вполне этим удовлетворен.

Заходящее солнце все слабее освещало ведущую к крепости дорогу. Недавно они съехали с главного приморского тракта; эта малая дорога была узкой, неровной, покрытой узловатыми корнями – приходилось скорее ползти, чем скакать. Деревья подступали с обеих сторон, ветвями почти задевая головы. На повороте Трантало удалось бросить первый взгляд на вырубку перед крепостью – беспорядочно наклоненные и поваленные толстые стволы, на которых еще остается кора. Слева от ворот, среди рощицы осин и берез разбросан полдесятка убогих домишек; справа в высокой траве виден фургон со сломанной осью.

Трантало натянул поводья перед воротами. Они открыты: створка (горбыли, наколоченные на Z-образную раму) привалена к стене проезда и уже успела порасти травой. Воин разглядел внутренний двор, странно безжизненный. Услышав, что товарищи подъезжают на полном скаку, он послал коня вперед, оказавшись перед закопченным фасадом собственно крепости. Ни огонька в вертикальных бойницах. Передняя дверь распахнута.

– Чего ты колеблешься, Трантало? – крикнул подъехавший Эстев.

– Преда, – сказал Трантало (как ему нравятся новые летерийские титулы!), – крепость кажется брошенной. Может, мы приехали не в ту…

– Боарл, – подтвердил воин сзади Эстева. – Я тут уже бывал.

– Она всегда такая тихая? – спросил Эстев. Брови его поднялись весьма знакомым Трантало образом.