Буря Жнеца

Он догадывался: она не огорчилась бы, узнав, что сын нашел в консорте – своем отце – идеального любовника.

Таковы были причуды дворцовой жизни в благословенном королевстве Эзгары Дисканара; теперь дела прежних дней кажутся выцветшими, горькими как пепел. Консорт пропал, но не совсем. Его просто нельзя коснуться – может быть, навсегда. Консорт, чье существование стало эфемерным, как и его неувядающая красота.

Эфемерным, да. Как все, что некогда держали эти руки; как все, что прошло между длинных, тонких пальцев. Он понимал, что жалеет себя. Старик, которому уже никого не привлечь своей красотой. Его окружают призраки – пестрота смешанных красок, которыми он когда-то пытался создать произведение искусства – слой за слоем. О, лишь однажды краска оказалась замешанной на крови – в ночь, когда он убил отца. Остальным для смерти не понадобилось его прямое касание. Сонм любовников, изменивших ему тем или иным образом (чаще всего они совершали простое, но непростительное преступление – недостаточно сильно любили его). Теперь он, подобно дряхлому старцу, берет в постель малых детей, затыкая им рты, чтобы заглушить крики. Использует до конца. Следит, как руки делают свою работу – неудачливый, вечно преследуемый неудачами художник, в погоне за совершенством уничтожающий все, чего коснется.

Толпа духов – сама по себе обвинение. Им незачем шептать, проникая внутрь черепа.

Трайбан Гнол сидел за столом и смотрел на руки, видел, как жаждут они идеального совершенства. Потерянного раз и навсегда. «Он сломал мне пальцы. Я до сих пор слышу…»

– Канцлер?

Он поднял голову и поглядел на Сиррюна Канара, ставшего его избранным помощником во дворце. Да, это идеальный человек. Тупой и лишенный воображения, он, вероятно, мучил младших школьников за пределами классов, мстя за туман в голове, делающий бесполезной тратой времени все его попытки учиться. Тварь, созданная для веры. Тварь, готовая сосать вашу титьку в надежде высосать убеждение, будто жизнь – абсолютно вся жизнь – отныне станет сладким нектаром.

– Скоро восьмой звон, господин.

– Да.

– Император…

– Не говори мне об Императоре, Сиррюн. Мне не нужны твои мысли относительно Императора.

– Конечно. Простите, Канцлер.

Он вдруг понял, что жаждет снова обагрить руки кровью. В самом прямом смысле слова. – Ты нашел Брутена Трану?

Глаза Сиррюна забегали и уставились в пол. – Нет. Он действительно пропал, господин.

– Его отослал Ханаан Мосаг, – задумчиво промолвил Гнол. – Подозреваю, что назад, в родные земли Эдур. Копаться в кучах.

– Кучах, господин?

– Разгребать остатки.

– Но… как…

– Ханнан Мосаг не одобрил опасную глупость Брутена. Дурак чуть не начал во дворце кровавую распрю. Но, в конце концов, даже изгнанный Брутен Трана успел показать нам: такая распря неизбежна.

– Но Императора нельзя убить. Не будет…

– Это ничего не значит. И никогда не значило. Империей правлю я. К тому же появился поборник, который… – Трайбан Гнол замолчал, качая головой. Потом не спеша поднялся. – Идем, Сиррюн. Пора известить Императора о войне, которую мы уже ведем.

В коридоре их поджидало семеро магов – летерийцев, отозванных из четырех сосредотачивающихся к западу от Летераса армий. Канцлер ощутил мгновенный укол сожаления, что умер Куру Кан. Как и Энедиктал и Некил Бара, волшебники необычайно высоких способностей. Нынешние – бледные их тени; их почти вытеснила новая Цедансия Тисте Эдур, создаваемая Мосагом. Однако и они понадобятся, ведь к’риснанов осталось мало. «Скоро», – думал канцлер, спеша к тронному залу (маги пошли вслед за ним), – «скоро к’риснанов останется еще меньше».

Иноземные враги оказались смертельно опасными. Они убивают магов, как будто это простейшее дело. Используют зажигательные и взрывчатые гренады. Каким-то образом прячутся от магии поиска. В местах засад редко когда остается хоть один труп иноземца.

Но самую важную подробность канцлер намерен был утаить от императора. Иноземцы особенно стараются истреблять Эдур. Поэтому, хотя армии Летера собираются в поход на запад, против захватчиков, канцлер подготовил секретные приказы для их командиров. Он уже видит спасительный путь. Разумеется, спасительный для Летера.

– Твои вещи наготове, Сиррюн? – спросил Гнол, когда они приблизились к дверям тронного зала.

– Да, – удивленно отозвался солдат.

– Мне нужен некто при армиях, на кого можно положиться. Этот некто – ты.

– Рад стараться, Канцлер!

«Просто передай в точности мои слова, идиот». – Подведешь меня, Сиррюн – назад не возвращайся.

– Понял, господин.

– Открой двери.

Сиррюн поспешил вперед.