Бурятские сказки

Погостил Шигишке-бохо у тестя месяц, погостил другой, а потом и говорит:

— Чужак на чужбине не уживется, сохатиная лытка в котле не поместится. Поеду-ка я домой.

Все понял Шажин-Номон-хан, не стал своего зятя задерживать, дал в приданое своей дочери половину всего скота, половину золота и серебра, половину подданных. Отправился Шигишке-бохо вместе с молодой женой Шара-Сэсэк во владения своего отца, выбирая для пути-дороги такие пади, в которых бы не тесно было несметным табунам; выбирая для водопоя такие реки, в которых бы хватило воды для подаренного тестем скота. Так с шумом и гамом добрались до родных мест.

Обрадовался Ута-Саган-батор женитьбе младшего сына, после большого пира выстроил для молодых отдельный дворец, чтобы жили они в нем, забот не зная.

Вот однажды призывает Ута-Саган-батор своих сыновей. Не мешкая, явились они и спрашивают:

— Зачем звал, батюшка?

Тогда Ута-Саган-батор дал своим сыновьям по куску отменного шелка и говорит:

— Пусть ваши жены сошьют мне к завтрашнему дню шелковые рубашки. Да чтобы красивы были и без изъяну!

Разошлись братья по домам. Мрачней тучи явился домой Бардабай-бохо. Жена-лягушка и спрашивает:

— Отчего ты такой печальный?

— Батюшка дал нам с братом по куску шелка и велел сшить рубашки, да чтобы красивы были и без изъяна, — отвечает Барбадай-бохо.

— Давай сюда шелк и не печалься, к завтрашнему дню все будет готово, — сказала жена-лягушка, взяла ножницы и, не мешкая, приступила к работе.

А Шара-Сэсэк решила подсмотреть, как будет шить рубашку старшая невестка-лягушка. Заглянула Шара-Сэсэк в окно и видит: невестка-лягушка взяла отрез шелка, разрезала его на мелкие кусочки и выбросила за дверь. Побежала Шара-Сэсэк домой, изрезала свой шелк на куски и выбросила на улицу. У невестки-лягушки все нарезанные и выброшенные куски собрала черная собака и отнесла белой корове с черным пятном на лопатке. Сжевала корова кусочки шелка, а вместо жвачки выплюнула готовую рубашку, сшитую без единого шва. Черная собака отнесла рубашку своей хозяйке, и та довольна осталась: «Хорошо, — говорит, — сшито!»

А у младшей невестки Шара-Сэсэк шелковые кусочки ветер разнес. Не знает Шара-Сэсэк, что и делать. С большим трудом нашла она подходящий отрез шелка, кое-как сшила рубашку и отдала мужу.

Поутру явились сыновья к Ута-Саган-батору, подают рубашки, сшитые невестками. Взял он в руки рубашку, сшитую Шара-Сэсэк, и говорит:

— Не пристало мне носить такую одежду! — и отдал рубашку дворовым людям. А рукоделие невестки-лягушки так понравилось Ута-Саган-батору, что он тут же надел новую рубашку и девять дней ее не снимал. На десятый день призвал батор своих сыновей и говорит им:

— Год длинен многими днями. Но он не должен быть скучен. Хочу сделать большой пир, приезжайте на него со своими женами.

Мрачнее тучи пришел домой Барбадай-бохо.

— Отчего ты такой печальный? — спрашивает его жена-лягушка.

— Батюшка приказал нам с братом явиться на пир вместе с женами. Шигишке-бохо приедет со своей красавицей Шара-Сэсэк, а мы приедем с тобой на посмешище.

— Не печалься, — говорит жена-лягушка. — Я сделаю так, что над нами не будут смеяться.

Приготовился Ута-Саган-батор к большому пиру. Наварили слуги гору мяса, припасли озеро вина. Велел батор ударить в золотой барабан, собрать подданных северной стороны; велел ударить в серебряный барабан, кликнуть поданных с юга. В урочный час собрались подданные во дворце Ута-Саган-батора. В черной железной коляске, запряженной четырьмя карими иноходцами, приехал младший сын со своей женой Шара-Сэсэк. Встретили их с большими почестями.

Тем временем жена-лягушка говорит своему мужу:

— Ты покамест поезжай один, а я прибуду следом за тобою. Когда начнется пир и среди общего веселья и шума вдруг затрясется земля, загремит гром и твой отец, соскочив с трона, спросит: «Откуда и чье войско нагрянуло?» Ты скажи ему: «Успокойся, отец, это моя лягушка на своей колымаге едет, стуча и гремя на всю округу».

Вот начался богатый пир. И вдруг вздрогнула земля, загудело поднебесье. Соскочил с трона Ута-Саган-батор.

— Откуда и чье войско нагрянуло? — спрашивает.

— Успокойся, отец, — отвечает Барбадай-бохо, — это моя лягушка на своей колымаге едет, стуча и гремя на всю округу.

Только успел сказать, как въехала во двор белосеребряная коляска, запряженная четырьмя белыми иноходцами. На передке кучер сидит, а на запятках — слуги в дорогих доспехах. Вышла из коляски несказанной красоты девица, поклонилась Ута-Саган-батору.

— Не узнаете свою старшую невестку? — спрашивает.

Диву дался Ута-Саган-батор, но еще больше удивился Барбадай-бохо. Обрадовался он великой радостью тому, что у него такая красивая жена.