Буридан

— Разве что мне самому придется этим заняться, — сказал Ланселот и пренебрежительно добавил: — Ох уж эта молодежь! Взять того же мессира Буридана: ему нет равных, когда нужно набросать план битвы, он хитер и коварен, способен противостоять самым могущественным особам, министрам, королям, да кому угодно. Но когда речь заходит о пропитании, пусть и самом жалком, пусть и для таких голодных людишек, как мы, — тут он бессилен. К счастью, с вами такой стреляный воробей, как я.

— Вижу, Ланселот, — заметил Бурраск, который уже знал, чего можно ожидать от Бигорна, — у тебя возникла какая-та мыслишка.

— Да у меня их всегда полно — этих мыслишек!

— Да, но я говорю о такой, которая способна нас выручить.

— Честно сказать, дружище, ничего конкретного я еще не придумал. Знаю лишь только, что я умираю от голода.

— И от жажды, — добавил Гийом.

— Вот именно: от голода и от жажды, и, оставаясь здесь и продолжая хныкать, я вряд ли найду что-нибудь такое, во что мы сможем вонзить свои зубы, а следовательно, теперь мой черед выйти, пусть хотя бы и для того, чтобы посмотреть, не окажусь ли я более удачливым, чем мой хозяин Буридан.

— Здраво мыслит, — отметил Рике. — Из этого Ланселота получился бы крепкий логик. А ты как считаешь, дружище Гийом?

— Клянусь волосками святой бороды Спасителя, похоже, ты прав, дружище Рике, но не стоит, однако же, забывать, что за наши головы назначена награда.

— Да, это так. Неслыханная честь, без которой мы вполне могли бы и обойтись.

— Тысяча чертей! Если уж мессир Буридан, мой хозяин, рискнул показаться на людях средь бела дня, то уж я, Ланселот, его оруженосец, определенно могу себе позволить выбраться в город ночью!

— Справедливо!.. К тому же, так ты лишний раз выкажешь почтительность, которую хороший слуга просто-таки обязан проявлять по отношению к своему хозяину. Ступай же, Ланселот.

— Но только будь осторожен!

— Доверьтесь мне. Но сами отсюда — ни ногой; спите вполглаза и будьте готовы откликнуться на первый же зов.

— Ступай, Ланселот, ступай! И не волнуйся: мы будем начеку.

После этих слов Ланселот Бигорн осторожно, ощупью выскользнул на лестницу, абсолютно уверенный в том, что друзья, как и обещали, будут держать ухо востро.

По правде сказать, какого-то определенного плана у Ланселота не имелось; он шел куда глаза глядят, полагаясь на свой инстинкт и счастливую звезду.

Вполне вероятно, что, вспомнив о своем бывшем ремесле, он надеялся просто-напросто остановить какого-нибудь запоздалого буржуа.

Быть может, он смутно рассчитывал на некий нежданный случай, некую непредвиденную находку.

Как бы то ни было, в совершенной темноте, шагая осмотрительно и бесшумно, он спустился на первый этаж и уже намеревался выйти. Когда ему показалось, что он заметил проблеск света рядом с тем окном, что выходило на сад.

— А не была ли это молния? — сказал себе Ланселот. — Гм!.. Однако же в это время года молнии — большая редкость. Или я так уже ослаб, что вижу галлюцинации?.. Да нет же!.. Клянусь святым Варнавой, вот и опять мелькнул этот свет! Хо-хо! Посмотрим-ка, что здесь.

И, произнеся этот монолог, он, вместо того чтобы направиться к двери, через которую собирался выйти, подошел к окну и выглянул в сад. И вот что он там увидел:

В саду, с бесконечными предосторожностями, бродила взад и вперед некая тень.

Казалось, тень эта предается известной игре, которая зовется жмурками, так как двигалась она на ощупь, выставив вперед руки.

Вот только одна из этих рук держала прикрытый плащом фонарь, а другая время от времени приподнимала уголок плаща, освещая таким образом, с некоторыми перерывами, дальнейшую дорогу.

Так вот, приоткрывая фонарь, эта тень и производила огоньки, которые выдали ее присутствие зорким глазам Ланселота Бигорна.

Последний — а любопытство его уже достигло своей кульминации — тихонько открыл дверь, что выходила в сад, и на цыпочках последовал за таинственным гостем, принявшись внимательно наблюдать издали.

Продолжая идти вслед за тенью, Ланселот спрашивал себя с некоторым беспокойством, кем может быть этот подозрительный персонаж, зачем он сюда явился, и, задавая себе эти вопросы, на всякий случай вытащил из ножен рапиру и держал ее так, чтобы, в случае чего, иметь возможность нанести удар.

Тем временем пучок света, вероятно, неверно направленный, осветил загадочную тень целиком, и с губ Ланселота едва не сорвалось восклицание:

— Симон!.. Симон Маленгр!.. Разрази меня гром!.. Что делает здесь это дитя виселицы?

Затем безмолвный смех сотряс отважного Ланселота, который про себя подумал: