Буридан

«Ха! Мой Симон Маленгр, вы здесь?.. Черт возьми, как это неосмотрительно с вашей стороны!.. Или ты забыл, несчастный предатель, что нам еще нужно свести кое-какие счеты? Ха! Ты нарушил все наши планы, злодейски выдав нас своему хозяину, этому дьяволу Валуа, предупредил его в тот самый момент, когда наше предприятие, стоившее мне стольких усилий и хлопот, уже должно было увенчаться успехом. Ну, а теперь кто кого, милейший!.. Ха-ха!.. Но не будем форсировать ход событий, посмотрим, зачем явился сюда этот приспешник Вельзевула. Деваться ему все равно некуда!»

Тем временем Симон Маленгр, так как это действительно был он, даже не догадываясь ни о наблюдении, предметом которого он являлся, ни о нависшей над его головой опасности, кажется, нашел то, что искал.

Симон поставил фонарь на землю и, присев на корточки у небольшого деревца в уголке сада, принялся рыть землю при помощи короткого кинжала, которым, похоже, он запасся именно с этой целью и которым он орудовал с уверенностью и ловкостью, свидетельствовавшими об определенной привычке.

Ланселот Бигорн следил за всеми этими движениями издали, все больше и больше задаваясь вопросом, что бы это могло означать, и, должно быть, любопытство в нем было очень велико, раз уж он так долго противился неистовому желанию немедленно покарать врага сколь опасного, столь же и одержимого.

Симон Маленгр продолжал копать. Он опустился на колени и руками выгребал землю, которую методично складывал рядом с ямой, становившейся все более и более глубокой.

Наконец его пальцы наткнулись на нечто твердое, вероятно, то, что он искал, так как он ухмыльнулся одной из тех тонких и бледных улыбочек, что делали его еще более уродливым, в то время как из груди его вырвался вздох облегчения.

— Оно здесь!

И, убежденный в том, что «оно» действительно находится «здесь», вместо судорожной поспешности, которую он выказывал до сих пор, Маленгр принялся отгребать землю в сторону осторожно, даже с некоторой нежностью.

Предметом, который Симон Маленгр столь любовно ласкал дрожащими пальцами, тогда как все его тщедушное тело сотрясала конвульсивная дрожь, оказался внушительных размеров кофр.

Внезапно, когда он уже намеревался открыть сундучок, в голову ему пришла ужасная мысль.

— А что, если он пуст, — пробормотал он. — Что, если кто-то, например, Жийона, завладел моим сокровищем?..

Эта мысль показалось ему чудовищной; он задохнулся, глаза растерянно забегали, сжатые в кулаки руки поднялись к груди, словно для того, чтобы сдерживать биение сердца.

И вдруг, не в силах больше справляться с охватившей его тревогой, он обрушился на сундучок, который и открыл с яростной поспешностью.

Тотчас же он расслабился. Его сокровище было на месте. Он адресовал горкам симметрично сложенных золотых монет умиленную улыбку и, перебирая их пальцами, прошептал:

— Господи, это же каким надо быть дураком, чтобы так портить себе кровь, да кто, черт возьми, обнаружит такой тайник?..

Он засмеялся сквозь зубы.

Но лицо его омрачилось, так как его посетила уже другая мысль, которая выразилась в его тихом бормотании:

— А вдруг их там не хватает?

И вновь волосы его встали дыбом при этой страшной мысли, что «их там» могло «не хватать».

Тогда он начал брать горстки одну за другой и пересчитывать монету за монетой — долго, медленно, с любовью, выпуская кругляшки из рук с тяжелым вздохом, отставляя проверенные стопочки в сторону с едва сдерживаемым рыданием.

Вот только, в безумии этой операции, он совсем не обращал внимания на то, что эти экю при пересчете издают характерный шум, и этот звук перебираемого золота явственно долетел до ушей Ланселота.

И Ланселот Бигорн, заслышав эту музыку, которая показалась ему безгранично нежной, расплылся в широченной улыбке, в глазах его зажглись лукавые огоньки, и он, в свою очередь, прошептал:

— Полагаю, на сей раз месть моя будет полной.

Ах! Если бы Симон Маленгр мог видеть в этот момент Ланселота Бигорна, нет сомнений, что он упал бы замертво на свое сокровище.

Но Симон Маленгр ничего не увидел, разве что удостоверился, что «их там хватает».

И тогда, убедившись, что сокровище его цело и невредимо и находится в надежном месте, он радостно закрыл кофр и аккуратно, методично засыпал яму, после чего тщательно выровнял в этом месте землю и, отныне спокойный, но не без тяжелых вздохов сожаления, удалился.

Ланселот Бигорн позволил ему уйти, не сделав ни единого жеста; он довольствовался тем, что пробормотал иронично:

— Ступай, мне уж все равно; теперь я знаю, где тебя искать.

Он подождал еще немного, дабы окончательно убедиться в том, что Симон не вернется, затем вышел из своего укрытия и спокойно направился к тому месту, которое покинул Симон, и все так же спокойно принялся рыть землю, на что, ввиду того, что Симон облегчил ему задачу, ушло совсем не много времени.

Откопав заветный ящичек, Ланселот, не без гримасы удовлетворения, сграбастал его под мышку и вернулся в дом, шепча себе под нос: