Буриданы

С убийственной ухмылкой на лице он отправил Поскребышева перепечатывать эту сказку. Пусть Гитлер читает и думает, что Сталин — идиот. И если не поверит, если осмелится напасть — ладно, пусть нападает. Все свои силы бросить на Советский Союз он все равно не может, он просто к этому не готов. По самым пессимистическим оценкам Голикова, советских дивизий на Украине и в Белоруссии было куда больше, чем у немцев в Польше. И военной техникой его армия была оснащена лучше, чем немецкая, не зря он в последние годы перевел всю промышленность страны на производство боевых машин. Самолеты и танки шли из заводских ворот тысячами, ну уничтожит Гитлер одни, на их место заступят другие. Дальше Бреста ему не пройти. К тому же нет худа без добра, начнет войну Гитлер, и он, Сталин, будет чист. Никто не бросит в него камень. Настроение у него сразу улучшилось, и, когда вошел Берия, Сталину захотелось немножко над ним подшутить.

— Лаврентий, я тобой недоволен, — сказал он с убийственной серьезностью, — работаешь с утра до вечера, а результатов не видно, шпионы разгуливают по Кремлю, как по парку, я бы не удивился, если бы Гитлер завтра утром прочел стенограмму этой нашей с тобой беседы.

Берия изменился в лице и стал испуганно объяснять, что, наоборот, результаты есть и даже весьма значительные, начинают вырисовываться контуры “испанской банды”, куда кроме Рычагова и Проскурова входили еще Пумпур и Смушкевич. Оба сегодня арестованы, и Родос поочередно их допрашивает.

— И это еще не все, — добавил Берия нервно. — Кажется, следы ведут в Генштаб.

Неужели Мерецков, подумал Сталин с внезапной тоской. Если так, то Гитлер действительно может знать все, что он предпринимал за последний год.

Он спросил у Берии, кого именно тот имеет в виду, Берия сперва не хотел говорить, но, когда Сталин сам упомянул фамилию Мерецкова, кивнул, да, скорее всего, он.

Вообще-то Сталин в существование “испанской банды” особенно не верил, ну как это могло быть, что немцы в ходе гражданской войны завербовали в свою разведку стольких воевавших в Испании советских офицеров? Но он твердо придерживался принципа: лучше убрать десять невинных, чем упустить одного виновного. Если возникнут подозрения, разумеется, надо будет арестовать и Мерецкова, шпион он или нет. Даже если нет, не беда, Мерецковым больше, Мерецковым меньше, русские сами хвастают, что их народ богат талантами.

Впрочем, Берию он пригласил из-за совсем другого дела.

— Расскажи, как продвигается операция с прибалтами? Ты не забыл, что вам надо было делать?

Нет, Берия ничего не забыл, он доложил, что подготовка закончена и операция начнется в субботу. Аресту подлежат не вызывающие доверия элементы: министры буржуазных правительств и прочие высшие чиновники, члены вооруженных организаций самообороны... Последние, правда, давно должны были сдать оружие, но наверняка прячут его на чердаке... Ну и некоторые другие категории граждан... Все упомянутые лица будут отправлены в ГУЛАГ рубить лес и добывать руду, члены же их семей поедут в ссылку. Есть только одна проблема: железная дорога перегружена.

Сталин немного подумал.

— Военные эшелоны мы из-за всяких буржуев задерживать не будем, — бросил он небрежно. — Доедут, не сдохнут.

Не исключено, что именно этот контингент был в немалой степени повинен в информированности Гитлера о его предприятии. И даже если не он — пятую колонну в своем тылу при наступлении он иметь не желал.

Когда Берия ушел, Сталин тоже стал собираться. Особенно он не торопился: да и куда ему идти? Называть “ближнюю” домом язык не поворачивался, дом для грузина нечто большее, чем здание с десятком слуг. В Зубалово его тоже не тянуло, увидев детей, он сразу вспоминал Надю, и тогда настроение его портилось окончательно. “Предательница”, — прошипел он и сейчас, представив себе вечно вызывающее выражение на лице жены — даже в гробу оно было таким. Ох, Кето, Кето, подумал он снова, ты была совсем другая, нежная, любящая, не то что эта наглая татарка.

Было противно действовать по рецепту ненавистного врага, но у Сталина не было выбора, именно на это был рассчитан его план — нанести Гитлеру смертельный удар в момент, когда взгляд того обращен на Запад.

Теперь Гитлер вдруг стал вертеть головой, но это его спасти не могло, Сталин по своим расчетам опережал его минимум на две недели. Скоро где-то в районе Житомира — и не только там — прозвучит команда “подъем!” и тысячи батальонов под покровом темноты начнут марш в сторону границы. Это займет у них дней десять, потом короткий отдых и...

Выбив трубку, Сталин встал и, слегка хромая, вышел из кабинета.

Он еще увидит красный флаг на Эйфелевой башне.

Глава шестая. Четырнадцатое июня

Когда за Эрвином пришли, была еще ночь, если можно считать ночью июньский полумрак или полусвет, называй как хочешь, но грузовик еще несколько часов колесил по городу, подбирая арестованных, и за это время солнце успело взойти и теперь освещало своими первыми, особенно яркими лучами стоявший на запасном пути эшелон и густую толпу подле него.