Буржуазия и царизм в первой русской революции

Сыграло свою роль и искусное использование кадетами конституционных иллюзий широких народных масс. В первые месяцы 1906 г. заметно спала волна крестьянского движения. Разумеется, это объяснялось прежде всего поражением декабрьских вооружённых восстаний и усилением кровавых преследований, но вместе с тем упадок крестьянской борьбы был связан с надеждами на Государственную думу. «Потерявши надежду получить землю захватом, — сообщали тверские кадеты в ЦК, — некоторые крестьяне надеются, что земельный вопрос будет решён в их пользу Думой» ¹¹⁷.

В своей массовой агитации кадеты всячески укрепляли иллюзию о возможности мирного преобразования России и решения аграрного вопроса в духе крестьянских требований парламентским путём. После выборов в Думу министр внутренних дел Дурново обратился к губернаторам с предложением сообщить своё мнение о причинах успеха кадетской партии ¹¹⁸. В своих ответах губернаторы единодушно объясняли победу кадетской партии её «зазывающей, растяжимой и пёстрой» платформой, наполненной ложью и допускавшей любое толкование. Как доносил ярославский губернатор, «кадеты умышленно скрывали существенные части своей программы, обещая избирателям, в зависимости от их состава, возможность добиться или 8-часового рабочего дня с повышением заработной платы, или надела земли, если не даром, то по «справедливой» оценке с рассрочкой платежа на самых льготных условиях» ¹¹⁹.

Ясно, что мутный поток лживой кадетской агитации не мог не оказать деморализующего влияния на настроение народных масс. Как пишет Ленин, в период выборов и в течение заседаний Думы, т. е. в марте— июне 1906 г., кадеты были «модной партией». «Именно тогда конституционные иллюзии и принесли широкий вред» ¹²⁰.

Как и следовало ожидать, крупнобуржуазные партии потерпели на выборах жестокое поражение. В Думу от них прошло только 16 кандидатов, или 3,4 % к общему числу членов Государственной думы.

Одной из главных причин неудачи партий «центра» было их торгово-промышленно-помещичье «нутро», отсутствие хотя бы внешнего демократизма. «Не говорю уже о торгово-промышленной партии, само название которой обличает её чисто профессиональный состав, — развивал эту тему Н. Н. Перцов, — но и «Союз 17 октября» (в столицах) сосредоточился пока исключительно в сферах высшей буржуазии и аналогичных ей элементах местного самоуправления и решительно не умеет, да и не хочет, выйти со своей проповедью на «улицу», на весь честной народ»¹²¹. Точно так же, по мнению председателя Симбирского отдела Беликова, неблагоприятно повлияло на исход выборов то обстоятельство, что «большое количество членов Союза из достаточных классов общества, как-то из дворян, купцов, богатых мещан и духовенства, что дало повод революционной прессе дать ему название буржуазного и даже черносотенного союза…» ¹²².

Ещё в январе 1906 г. при выработке избирательной платформы гр. П. А. Гейден предупреждал: «Если мы сильны недомолвками, мы мертвы»¹²³. Действительно, неопределённость, неточность, неясность программы, позволяющей вполне превратное толкование многих её параграфов, отсутствие протестов против реакционных мероприятий правительства, в частности против манифеста 20 февраля 1906 г., блокирование на выборах с черносотенными элементами — всё это прочно утвердило за октябристами репутацию правительственной партии. Между тем выборы прошли под знаком, как отмечали руководители прогрессивной экономической партии, «ясно выраженного протестующего настроения избирателей всей страны, в большинстве не склонных к умеренным приёмам преобразований государственного строя»¹²⁴. При таком настроении избирателей, по убеждению председателя Ялтинского отдела, «крупнейшей ошибкой было то, что Союз тщательно и явно умышленно обошёл на своём съезде решение по кардинальным вопросам, рабочему и земельному. Безграничная трудность этих вопросов понятна; боязнь при их решении впасть в область неисполнимых обещаний очевидна; но всё это не оправдывает молчание Союза, причинившее ему, быть может, наиболее тяжкие удары… Наконец, труднопоправимой ошибкой было название, приданное Союзу. Незыблемые истины человеческого и государственного мировоззрения связать с случайно вырванным клочком туманно написанной бумаги можно именно считать той ошибкой, которая в политике хуже преступления. Это несчастное название сразу предало Союз в ряды ненавистного правительства. Последствия не замедлили сказаться» ¹²⁵.

Из других причин своего провала октябристы указывали на отсутствие единства и дисциплины в партии, полную бездеятельность ЦК, вялость и излишнюю «прямолинейность» агитации, недостаток политической рекламы в отличие от беззастенчивости и бесцеремонности кадетов, которые не брезговали никакими средствами и не скупились на обещания всех благ земных и всевозможных свобод, чтобы завлечь избирателей.