Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Отдельные голландцы разбогатели на торговле пряностями из Голландской Ост-Индии, о чем рассказывает Мультатули в своем поразительно раннем и крайне важном антиимпериалистическом романе "Макс Хавелаар" (1860) - сравните с "Хижиной дяди Тома" (1852). С 1830 по 1870 г. голландские власти заставляли яванцев производить кофе, сахар и индиго по заниженным ценам в пользу голландской казны, треть которой иногда поддерживалась таким образом. И все же вплоть до 1913 г. голландцы тратили на флот и военные завоевания то, что получили по принуждению, а после Великой войны, мучимые теперь чувством вины, "государственные расходы на оборону [ну... оборону от японцев, возможно, но также и от самих индонезийцев], образование и здравоохранение" в колониях были значительно увеличены. Голландцы, вероятно, нанесли ущерб индонезийцам, хотя в этом, как и в других случаях, если не считать ужасов, подобных Конго, не очевидно, что туземные правители или альтернативная европейская империя сделали бы для простых людей гораздо лучше. В голландской империи, пишет Ангус Мэддисон, "контроль осуществлялся толстым слоем европейских чиновников [а после 1870 г. - предпринимателей], которые проводили много времени в качестве надсмотрщиков над туземной администрацией, чье показное достоинство и регалии маскировали их основную роль голландских марионеток". На позднем этапе игры, в 1931 г., в Нидерландах было довольно большое индонезийское присутствие - 0,4% населения. Это кажется незначительным, но в то время это было в восемь раз больше, чем британских солдат и администраторов по отношению к населению Южной Азии, которым они управляли. Количество голландцев в Индонезии по отношению к их соотечественникам в Голландии было гораздо выше, чем аналогичный показатель для британцев. После распада империи бывшие колониальные администраторы занимали в голландском обществе и литературе более значительное место, чем сопоставимый класс староиндийцев в Британии.

Однако большинство голландцев, живущих в Нидерландах, не испытывали благотворного влияния империи, и уж точно не в XIX веке, когда "Богатая торговля" пряностями была рутинизирована или вытеснена такими несчастливыми событиями, как воспроизводство гвоздики в далеком и неголландском Занзибаре. Колониальная боль 1661, 1861 или 1931 гг. не привела к всеобщему европейскому процветанию, а лишь к нескольким шокирующим состояниям, таким как состояние голландской королевской семьи. Обычный голландский моряк или фермер зарабатывал столько же, сколько этот труд зарабатывал в Европе в 1661, 1861 или 1931 годах. Европейский спрос и предложение на труд определяли реальную заработную плату. Она не зависела от доходов от имперской торговли пряностями, составлявшей при всем своем блеске ничтожную часть европейских расходов.

Или, опять же, разве кто-то станет утверждать, что владение Гренландией, Исландией и несколькими разрозненными островами в других местах сделало датских фермеров сливочными купцами Европы? Нет: это объясняется датскими свободами с конца XVII в. (хотя и подвергавшимися нападкам со стороны имперских и божественно-правых притязаний датских королей), а также буржуазным настроем крестьян. Получили ли французы в целом большую выгоду от властвования над бедными мусульманами в Африке и бедными буддистами во Вьетнаме? Вряд ли. Французский экономический успех зависел от французского права, французского стиля, французского la-bor, французского банковского дела, французского образования, французской оригинальности, французской открытости идеям.