Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Современный мир также не был создан "организационными способностями", которые подчеркивают Лазоник, Роберт Райх, Лестер Туроу и другие, во всяком случае, не в том конкурентном и националистическом ключе, в котором они представлены. Способность американцев организовать массовое производство или способность японцев организовать сотрудничество между рабочими и руководством в долгосрочной перспективе можно имитировать, и если это очень хорошие идеи, то они действительно имитируются. Немцам не потребовалось много времени, чтобы подражать британской организации паровых заводов, а британцам - чтобы подражать американским возможностям сборочных линий для производства автомобилей. А в среднесрочной перспективе возможности часто становятся недостатками, препятствиями, когда меняется экономическая среда, сделавшая их пригодными. Так, возможности Генри Форда по массовому производству черных жестяных "лизунов" стали помехой в 1920-х годах, когда он столкнулся с новыми возможностями General Motors по ежегодной смене моделей и обслуживанию рынка среднего класса. Сказка о превосходстве японцев 1970-х годов растворилась в "потерянном десятилетии" 1990-х. Советская способность использовать эффект промышленного масштаба в условиях централизованного планирования в 1930-е годы стала препятствием в 1980-е. Способность британской инженерии к индивидуальному пошиву железнодорожных локомотивов в 1890-х годах стала недостатком 1960-х. Отказ от перебежчиков, обеспечивавший соблюдение контрактов, например, у еврейских торговцев Северной Африки в Средние века, в раннее Новое время стал недостатком отсутствия должного внимания к судам.

Современный мир был создан благодаря гигантским размерам совершенно беспрецедентных результатов инновационной деятельности в области продуктов и процессов, организации и интеллектуальной жизни, а также примерно эгалитарному распределению этих результатов в долгосрочной перспективе под воздействием "невидимой руки" предпринимательства и конкуренции. Изобретатель Ричард Робертс, правда, был непосредственно нанят английскими производителями хлопчатобумажных тканей для создания устройства, которое позволило бы сломить переговорную силу прядильщиков мулов. Это был пример видимой руки конъюнктуры и институциональной способности, в данном случае способности организоваться, чтобы подавить рабочего человека. Позор им. Однако большинство изобретений достигали своей полезности - как, впрочем, и самодеятельность в данном случае - за счет снижения издержек при данном объеме производства, а не за счет эксплуатации рабочих (независимо от того, эксплуатировались они или нет). Похвалите их. Эксплуатация рабочих, повторяем, как и заокеанский империализм, не дает достаточно добычи, чтобы объяснить 100-процентный, не говоря уже о 1500-процентном, рост производительности труда всех, включая, как это ни парадоксально, самих эксплуатируемых рабочих.

Нормальные доходы обычно зарабатываются не аферизмом или эксплуатацией, а внимательным отношением к правильному ведению бизнеса - скажем, управление магазином не хуже или лучше, чем у других людей, - а сверхнормальные доходы зарабатываются сверхпревосходной внимательностью, применением действительно новых идей, как, например, это сделал Сэм Уолтон из WalMart. Накопленная бдительность сделала нас богатыми. Асторы, Карнеги и Уолтоны делают деньги в первом поколении благодаря бдительности в меховом бизнесе, производстве стали или розничной торговле. (Надо признать, что они также прибегают к случайной, но хорошо поставленной взятке. Но это относится и к мелким капиталистам, это распространено во многих социалистических странах, да и вообще в любой мало-мальски командной экономике, как самой, так и домашней. И по меркам того времени и Карнеги, и Рокфеллер, и Уолтон, вопреки журналистским измышлениям о них "грязнокровок", были в своих делах вполне этичны). И все же, когда все догадались, как доставить нефть в цистернах, или дешевую сталь из руды Масаби, или тщательно контролировать запасы в розничной торговле с помощью компьютеров, все возвращается на круги своя, и мы, бедные эксплуатируемые, остаемся с дешевым керосином и дешевой сталью, и розничными товарами на 30 процентов дешевле, чем у наших добрых соседей - монополистов по продаже товаров и одежды на Мэйн-стрит.

 

Глава 30.